Седой сунул белую под ящик, в каких привозят зелень в овощные палатки, схватил с гнезда рябого и сунул следом. Глядел, как рябой тянет шею, пялится настороженно на белую — ишь, дескать, вырядилась: красные крыловые щиты, слоистые лохмы на ногах, завитки чуба соединяются в корону. Рябой грозно всхрапнул, в глубине его красных глаз вспыхнули гранями хрусталики. Своим длинным и толстым клювом он долбанул франтиху по голове.
Белая бежала, но куда денешься в тесном ящике. Рябой ухватил ее за чуб, давился хрипом, притиснул в углу. Голубка, точно!..
Седой сунул в мешок белобрюхого плёкого и следом сизую. Это была старая рыхлая птица с вечно загаженными крыльями, грешница, ее с легкостью соблазнял какой-нибудь воркотун с радужным зобом. Но, изменяя своему голубю, который вечно дремал на солнце, неподвижный как чучело, сизая была предана своему двору: чужая земля обжигала ей лапы.
Затем Седой закрыл голубятню на винтовой и висячий замки и скоро был во вдоре у Чудика.
Чудик вынес желтого, подбросил, тот повис над двором и пошел лупить, только треск стоял. Опахала у перьев хвоста были обрезаны, лишь на концах стержней оставались кисточки. Гости внизу восхищенно считали удары. Вновь хозяин появился в дверях сарая — он гнал впереди себя вал птицы.
Всякий раз Седой удивлялся всеядности Чудика: птица у него была самая случайная. Седой догадывался, что Чудик был кромешный неудачник из тех, кто однажды скажет: «Опять не вышло» — и умрет. Как всякий голубятник, Чудик был по натуре игроком и тащил во двор бросовую птицу в надежде, что объявится хозяин и даст выкуп — конечно же, крупный — или что вдруг какой-нибудь сухокрылый байбак из школьного живого уголка вдруг начнет так колотить, что перешибет потомков жусовского дымяка.
Чудик принес катушку ниток, Седой стянул сизой три маховых пера, они превратились в палочку. Сизая дергалась в руке, всхрипывала и тянула голову. Нагнувшись, Седой поставил ее на носок кеда. Все присели на корточки, глядели: взлетит сизая с носка или спрыгнет вначале на землю.
Появилась старуха с тазом и выплеснула его содержимое на голубятников. Кто-то из них вскрикнул, качнулся и толкнул Седого — тот как раз отпускал сизую. Седой движением ноги сбросил ее на землю. Сизая тут же взлетела, унося на спине морковное конфетти. Кособоча, треща связанным крылом, она низко прошла над двором и шмыгнула в распахнутые ворота.
Голубятники с растерянностью понюхали свои одежды, поинтересовались, не слепа ли чудиковская теща, — не слепа, оказалось.
