В округе к тому времени проживало много данов, и потому родичи убитого удовлетворились вирой[7] и платой за землю, а Орм сделался полноправным владельцем. Он выстроил на месте сгоревшего большой новый дом и другие постройки. Золото, угрозы и громкая слава вскоре завоевали ему уважение и почет.
Спустя год ему показалось, что приспела пора обзавестись женой. В сопровождении многих воинов он поскакал к английскому эрлу[8] Ательстану, намереваясь попросить у него руки его дочери Элфриды, что слыла красивейшей девушкой в королевстве.
Ательстан задумался и заскреб бороду, а Элфрида бросила в лицо Орму:
— Никогда я не стану женой собаки-язычника. Ты можешь взять меня силой, но, клянусь, радости тебе в том будет мало!
Была она худенькая и стройная, с рыжеватыми волосами и светло-серыми глазами, а сватавшийся к ней Орм — высокий, широкоплечий, солнце и море выбелили его кудри и выдубили кожу. Однако он понял, что слабейший из них двоих — это он, и, поразмыслив, сказал:
— Раз я живу в стране, где поклоняются Белому Христу, пожалуй, надо мне помириться с ним и его людьми, по примеру моих сородичей. Если ты пойдешь за меня, Элфрида, я окрещусь.
— Нет, — ответила она сурово.
— Но подумай, — увещевал Орм, — если мы не поженимся, я останусь нехристем, и душа моя, стало быть, как уверяют монахи, погибла. Твой бог спросит с тебя за человеческую душу. Кроме того, — шепнул он Ательстану, — я сожгу ваш дом, а тебя швырну в море со скалы.
— Да, дочка, не надо гневить господа, — торопливо поддержал Ательстан.
Элфрида упиралась недолго, ибо Орм не был ни уродом, ни объявленным вне закона, к тому же Ательстан был вовсе не прочь заиметь столь богатого и могучего союзника. Крестившись, Орм женился на Элфриде и забрал ее к себе. Жили они в общем неплохо, пускай и не всегда ладили между собой.
Во время своих набегов викинги спалили дотла все церкви в округе. По просьбе Элфриды Орм пригласил в дом монаха и даже подумывал о том, чтобы во искупление собственных грехов построить этому монаху новую церковь. Однако, будучи по натуре осторожным и опасаясь рассердить древних богов, он по-прежнему приносил зимой жертву Тору, а по весне — Фрейе, чтобы послала мир и хороший урожай, и Одину с Эгиром, чтобы они были милостивы к нему в море.
Всю зиму напролет он вздорил из-за этого с монахом, а весной, незадолго до того, как родился ребенок Элфриды, потерял терпение и выставил монаха за дверь. Элфрида горько укоряла его, и он в конце концов воскликнул, что хватит с него причитаний жены, ушел в поход раньше, чем собирался, и провел лето в набегах на шотландские и ирландские берега.
