— А у нас новость…
— Какая?
— Это секрет.
— А мне его можно узнать?
— А вы никому не скажете?
— Никому.
— Честное слово?
— Честное слово.
— Ну, слушайте… Лиза выходит замуж, свадьба будет перед масляной…
За кого — я не спросил. Это мне было все равно, да я и не сомневался, что за юриста. Помню, что в этот вечер я удивительно хорошо владел собою и только в ухе у меня долго звенело, как после оглушительного выстрела. Я даже остался ужинать и за ужином шутил и в комическом тоне рассказывал об операции, которую перенес. Потом я принимал участие в какой-то игре и, наконец, раскланявшись со всеми, вышел на улицу.
Психологически верно, что солдат, получивший в пылу боя смертельную рану, первое время (конечно, очень недолгое) может ее не почувствовать и сваливается только потом. Так было и со мною. Только на улице я вдруг почувствовал, что из глаз у меня, без всякого плача, покатились крупные, горячие слезы… Валил мокрый снег. Я часто скользил и раз упал, какой-то прохожий обернулся и сказал:
— Ишь, студент насвистался…
На другой день я действительно «насвистался» и даже ночевал в участке… Да, нелепое было время.
Доктор глубоко вздохнул и закурил новую папиросу. Я не удержался и спросил его:
— Неужели, Федор Петрович, вы, такой враг алкоголя, когда-нибудь были способны напиться?
— Так, как следует, до потери сознания, я был пьян всего два раза в жизни, вот именно в этот день и потом, еще после получения диплома, но об этом речь будет впереди.
Итак, пережив острый период отчаяния, я успокоился довольно быстро. Только попросил перевести меня в комнату, которая выходила окнами во двор, и затем на время потерял всякую способность учиться. Пришлось остаться на второй год на курс и пробыть в университете, вместо двух, еще целых три года. Конечно, я мог перейти, но медицинский факультет — это не юридический, — самому потом было бы хуже.
Лиза венчалась в январе, а потом они переехали на другую квартиру, и я, к моему благополучию, ее больше но встречал. Летом мне говорили, что юрист выдержал государственные экзамены и назначен в провинцию земским начальником, куда отправился вместе с женой.
Следующие три года в моей жизни прошли удивительно однообразно. Клиники, аудитории, собственная комната, учебники, и больше ничего. Ни в театре я ни разу не был, ни одной книги беллетристического содержания не прочел — словом, для внешней жизни совсем умер. Наконец наступили и наши окончательные экзамены. Как и всегда на медицинском факультете, дело было осенью.
