— Завтра начинается ваша служба. Я ожидаю от вас железной дисциплины и безусловной лояльности. Во всем, что вы думаете и делаете, ставьте впереди всего интересы фирмы. Для начала вы поработаете в Ивергрине. Позднее у вас будут другие обязанности. Вы будете представлять „Шмидта и Хантера“ за границей.
— Не могли бы вы поближе остановиться на этих планах? — попросил я. — Здесь все говорят загадками.
— Кто говорит загадками? — спросил Бертон, опережая Шмидта.
— Все: мистер Шмидт, мистер Бертон, мистер Меньшиков.
— Не ходите к Меньшикову, — сказал Бертон. — Это опасно для вашего здоровья.
— Не подозревал об этом, — ответил я, — но теперь буду знать.
— Тогда дело пойдет на лад, — пробурчал Бертон. — А теперь ступайте-ка вниз.
— У меня такое же желание, — отозвался я.
Когда Бертон вышел, толстый Шмидт кивнул мне — меня на сегодня отпустили. Но я вовсе не собирался уходить и поэтому сказал:
— Впрочем, мистер Шмидт, если возможно, я бы хотел обменяться парой слов с мисс Джейн. Я подумал, что надо извиниться за мое вчерашнее поведение.
— Ну вы преувеличиваете! — ободряюще заметил Шмидт; он нажал на маленький рычажок из слоновой кости и сказал:
— Джейн, мистер Уиллинг здесь. Ему кажется, будто он был виноват перед вами вчера вечером и хочет извиниться. — Джейн немного раздражена, — предупредил он меня. — Она плохо спала. Учтите это. Ее апартаменты находятся двумя ярусами ниже.
Я пообещал проявить снисхождение и откланялся.
В коридоре стоял Бертон. Он, очевидно, ждал меня. Когда я вошел в лифт, он посоветовал мне:
— В самом деле, будьте осторожны. Я недавно это понял. У крошек бывают иногда капризы. На днях одна сбежала от нас с бешеной скоростью.
— Прекрасный лифт, — со вздохом ответил я и попытался принять заискивающий вид.
Бертон небрежно отмахнулся.
— Наши лифты многое выдерживают. И этот выдержит. Только тому бедняге, который рухнет с лифтом вниз, ничем уже не поможешь. Пусть это послужит вам уроком. Было бы жаль погубленную молодую жизнь, да и нам неприятно подбирать потом останки.
Я утешил его, уверив, что я не самоубийца, и спустился на пятый ярус.
Мое сердце бешено колотилось, едва ли не сильнее, чем вчера вечером. В своем докладе о себе я упомянул о поездке с мисс Шмидт и о ссоре с теми тремя типами, которые посмели к ней приставать. Когда ее телохранитель сильно удивился, я почувствовал себя давним приятелем Джейн. Во мне проснулась уверенность в себе, даже дерзость немножко пофлиртовать с ней. Вследствие всего этого мое чувство к Джейн стало еще сильнее, и я обеспокоился, так как подумал, что вряд ли стоит строить радужные надежды. Я не видел шансов для себя, искал близости Джейн и боялся ее. Вспомнив о словах старика Генри, будто она меня обожает, я только еще больше встревожился. Я казался сам себе маленьким мальчиком, беспомощным и слабым, и моя гордость не уравновешивала это чувство.
