— Я тоже его видел, Элмо, — сказал Леденец. — Но он был не самым главным. Тут был ещё один парень, который околачивался сзади, в тени. Он смотался, когда мы начали побеждать.
Кукурузник тоже был неподалёку. Он тихонько стоял и смотрел во все глаза.
— Я знаю, куда они пошли. Местечко на Унылой улице.
Мы с Одноглазым переглянулись. Он готовил отвар, складывая туда всякую ветчину из своей сумки.
— Похоже, Кукурузник знает наших ребят, — сказал я.
— Я-то тебя знаю, ты не из той породы, чтобы дать этим мерзавцам смотаться просто так.
Я взглянул на Элмо. Он уставился на Кукурузника. Насчёт него постоянно возникали кое-какие сомнения. Хозяин конюшни занервничал. У Элмо, как и полагается старому сержанту, было весьма зловещее выражение лица.
— Одноглазый, прогуляйся-ка с этим другом. Что он тебе скажет? — наконец промолвил Элмо.
Через несколько секунд Кукурузник уже находился в каком-то гипнотическом состоянии. Они вдвоём с Одноглазым тихонько бродили вокруг, болтая, как старые приятели.
Я переключил своё внимание на Леденца.
— Тот человек в тени, он хромал?
— Нет, это не Хромой. Слишком длинный.
— Даже если так, на это нападение должно было быть чьё-то благословение. Так, Элмо?
Элмо кивнул.
Ловец Душ просто описается, когда узнает. Добро должно было идти с самого верха.
Ворон издал что-то вроде вздоха. Я посмотрел на него. Глаза были слегка приоткрыты. Он опять издал тот же звук. Я приблизил ухо прямо к его губам.
— Зуад… — прошептал он.
Зуад. Опять этот проклятый полковник Зуад, с которым не поладил Ворон. Настоящий цепной пёс Хромого. Донкихотство Ворона вызвало порядочные осложнения.
Я рассказал о своих мыслях Элмо. Казалось, он не удивился. Возможно, Капитан и рассказывал кое-что из истории Ворона взводным командирам.
Вернулся Одноглазый.
— Дружище Кукурузник работает на другую команду, — сказал он.
Одноглазый оскалился в том подобии улыбки, которым он обычно пугает детей и собак.
— Я подумал, может, ты захочешь принять это во внимание, Элмо.
— О да, — казалось, Элмо польщён.
Я начал работать со следующим по степени тяжести человеком. Надо наложить много швов. Я подумал, а хватит ли мне хирургической нити? Патруль здорово пострадал.
— Когда будет готова твоя похлёбка, Одноглазый?
— Как только решим вопрос с цыплёнком.
— Так пошли кого-нибудь украсть, — пророкотал Элмо.
— Те, кто нам нужен, засели в погребке на Унылой улице. С ними кое-какие суровые друзья.
— Что ты собираешься сделать, Элмо? — спросил я.
