И Хан Зы отдал жизнь за свою святую землю: он был убит в джунглях в тот момент, когда оперировал тяжелораненого. Но за время войны Нгуэн Хан Зы сумел перевести на вьетнамский язык книгу Вишнев: ского и Шрайбера «Военно-полевая хирургия».
Мы рассматриваем с Игорем Петровичем фотографии, сохранившиеся от тех времен, и думаем о том, что ни вьетнамского врача, ни Вишневского уже нет на свете, но каждый из них оставил светлый след в разных концах земли, оставил свои знания, свои стремления, благороднейшие помыслы, в которые оба они вкладывали свою душу.
— Вы знаете, — говорит Игорь Петрович, — Александр Александрович постоянно чем-то удивлял нас всех, и не было конца его кипению, его энергии. «Я живу, пока оперирую, — говорил он. — Мне это необходимо так же, как пища! Если я перестану оперировать, я умру! Нечем будет больше дышать». И так он был предан делу своему, что нередко появлялся в операционной прямо с аэродрома, после трудной, напряженной поездки.
А однажды он летел в Америку с высокой температурой, пробыл там, будучи совершенно больным, а лишь вернулся, и с аэродрома поспешил в клинику, не заезжая домой. Такая в нем была неистовость и такое ответственное отношение к своим больным. Это же самое было и в его отце, в Александре Васильевиче, — он не мог, сделав операцию, а тем более сложную, успокоиться, уехать домой отдыхать, возложив все наблюдение на ассистентов и ординаторов. Ведь иной раз он приезжал утром с отеками под глазами. И, бывало, спросишь: «Что с вами, Александр Васильевич? Сердце пошаливает?» А он отвечает, махнув рукой: «Да все эмоции… Ведь всю ночь не мог уснуть, думал о больном, переживал!..»
День третий
Как мы условились с Николаем Павловичем, с утра отправились на могилу Толстого. Шли по прибранным аллеям парка, по влажной еще земле. Воздух — резкий, чистый, с ароматами свежей травы — пьянил и бодрил одновременно.
— Вот вы сейчас работаете над книгой об Александре Александровиче, — по дороге говорил Николай Павлович, — а ведь я могу вам рассказать о самой непосредственной связи между семьями Толстых и Вишневских. — Хотите?
Я, понятно, загорелась таким предложением и вот что услышала:
— В 1943 году сын Льва Николаевича, Сергей Львович, будучи уже восьмидесятилетним стариком, однажды отправился на Введенское кладбище, на могилу своей жены Марии Николаевны, и на обратном пути решил сесть в трамвай. Трамвай уже тронулся, когда Сергей Львович вскочил на подножку и, оступившись, угодил левой ногой под колесо. Его тут же отвезли в Лефортовскую больницу, где в то время работал Александр Васильевич Вишневский, и он-то и ампутировал Толстому ногу. С июля по декабрь Сергей Львович находился в больнице под наблюдением Вишневского, он был в тяжелом состоянии, и Александр Васильевич лично следил за ним и ухаживал.
