Его рука была покрыта запекшейся кровью, словно на ней надета темно-красная перчатка.
Слабый свет коснулся окровавленной руки и пробежал по какому-то металлическому предмету, тонкому и длинному. И мой палец нажал на спуск. Приклад сильно бил в плечо, а ствол подскакивал, пока я опустошала обойму. Откуда-то издалека доносился крик. Но крик был не его. Это кричала я и все, кто остался на Земле, если кто-то остался. Мы, беспомощные дураки, потерявшие надежду, вопили, потому что всё поняли неправильно. Мы чудовищно заблуждались. Не было никаких орд, явившихся к нам из космоса на летающих тарелках, не было металлических роботов, как в «Звездных войнах», или маленьких сморщенных инопланетян, которые хотели всего лишь сорвать пару листиков, пожевать «рисес писес» и улететь домой. Так что это еще не конец.
Конец, он совсем не такой.
Конец, это когда на закате летнего дня мы убиваем друг друга, прячась за холодильниками для пива.
Я подошла к нему, прежде чем исчез последний луч света. Подошла не для того, чтобы убедиться в его смерти. – Я знала: он мертв. Я подошла, чтобы взглянуть на то, что он продолжал держать в окровавленной руке.
Это было распятие.
После него я никого не видела.
Теперь листва почти опала, ночи все холоднее. Я не могу оставаться в этом лесу. Голые деревья не скроют меня от дронов, разжигать костер слишком рискованно. Надо уходить.
Я знаю, куда идти. Знаю уже давно. Я дала обещание. Такое обещание нельзя нарушить, если его нарушишь – потеряешь часть себя, возможно самую важную часть.
Но находятся отговорки. Например: «Сначала надо набраться сил. Необходимо разработать план, нельзя входить в пещеру льва без плана». Или: «Ничего уже не сделать, все потеряло смысл. Ты прождала слишком долго».
Какой бы ни была причина, которая удерживала меня в лесу, я должна была уйти в ту ночь, когда убила солдата. Не знаю, какими были его ранения, я не осмотрела труп, а стоило бы, хоть нервы у меня тогда и сдали. Возможно, он пострадал в результате несчастного случая, но скорее всего, его подстрелил человек или нечеловек. А если это так, значит этот кто-то или это что-то все еще там… если только солдат с распятием не уничтожил его (ее, их, это). Или он был одним из иных, а распятие – уловка…
Вот еще один способ поддерживать сумятицу в наших умах: мучить неизвестностью. Мы знаем, что конец неминуем, но каким он будет, остается только гадать. Возможно, Пятая волна – это атака изнутри, превращение наших мозгов в оружие против нас самих.
