В хлопотах незаметно пролетел день, но дом так и не был полностью приведен в порядок. Это бунгало давно уже пустовало и стояло запертым. И теперь, прежде чем поселиться в нем, надо было еще несколько дней мыть и скрести комнаты, проветривать помещение.
Поэтому к вечеру им опять пришлось возвратиться под кровлю Чокроборти. Сегодня это весьма огорчило Ромеша. Он весь день мечтал, как вечером, сидя в этом тихом домике, при свете лампы, он будет изливать свою душу стыдливо улыбающейся Комоле. Теперь же, предвидя задержку с переездом еще на несколько дней, он отправился в Аллахабад, чтобы устроиться в местную адвокатуру.
На следующий день Комола пригласила Шойлоджу на обед в свое новое жилище. Молодая женщина, накормив Бипина, проводила его на службу, а затем пошла к подруге. Уступая настояниям Комолы, дядя решил освободиться на этот день и устроил в школе каникулы. Под деревом ним женщины разложили всю провизию и при деятельном участии Умеша занялись стряпней.
Когда обед был приготовлен и все поели, дядя удалился в дом подремать, а подруги, усевшись в тени, стали вести свои нескончаемые разговоры. Спокойная беседа зимним солнечным днем на берегу реки в густой тени дерева так успокаивающе подействовала на Комолу, что все ее тревоги унеслись далеко, далеко, словно коршуны, которые парят в вышине и на фоне безоблачного неба кажутся едва заметными точками.
День не успел еще угаснуть, как Шойлоджа забеспокоилась, стала собираться домой, — скоро должен был возвратиться со службы ее муж.
— Неужели ты хоть на один день не можешь отступить от своих правил, сестра? — спросила ее Комола.
Шойлоджа ничего не ответила; слегка улыбнувшись, она коснулась рукой подбородка Комолы и отрицательно покачала головой. Затем вошла в дом и, разбудив отца, сказала, что собирается домой.
— Идем с нами, милая, — обратился Чокроборти к Комоле.
— Нет, — ответила она, — мне тут надо кое-что сделать, я приду попозже.
Дядя оставил с Комолой своего старого слугу и Умеша, а сам отправился проводить Шойлоджу. У него еще были здесь какие-то дела, и он пообещал скоро вернуться.
Комола окончила свои хлопоты еще до захода солнца. Плотно укутавшись в теплую шаль, она вышла в сад и села под развесистым деревом. Там, далеко на западе, за высоким берегом, у которого стояли парусники, устремляя в багровое небо свои черные мачты, садилось солнце.
К Комоле тихонько подошел Умеш.
— Мать, ты давно не жевала пана. Перед тем как уйти из дома дяди, я взял его и принес сюда, — и он протянул ей завернутый в бумагу пан.
