Подобными вопросами и замечаниями Харибхобини очень скорр доказала Комоле ее неосведомленность в житейских делах. Лишь сейчас, под градом вопросов Харибхобини, девушка ясно поняла, как постыдно и неестественно может показаться людям, что она так мало знает о прошлой жизни и делах Ромеша, своего мужа. Она подумала о том, что ей до сих пор даже ни разу не представлялось случая откровенно поговорить с ним. Она была его женой — и ничего не знала о нем! Теперь ей самой это показалось противоестественным и стало мучительно стыдно за собственную неосведомленность.
— Ну-ка, покажи свои браслеты! — начала опять Харибхобини. — Не очень-то хорошее золото. Разве отец тебе не дал браслетов? У тебя нет отца? Но все-таки нельзя без украшений! Неужели муж тебе ничего не дарит? Мой старший зять каждые два месяца обязательно что-нибудь дарит Бидхе.
В самый разгар этого допроса явилась Шойлоджа, ведя за руку двухлетнюю девочку. Это была смуглая молодая женщина с мелкими чертами лица, ясными, живыми глазами и высоким лбом. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы угадать в ней ум и спокойный характер.
Дочурка Шойлоджи некоторое время внимательно рассматривала Комолу, а затем стала называть ее тетей, но вовсе не потому, что заметила в ней сходство с Бидхой, она называла так всех женщин определенного возраста, если они ей нравились. Комола тотчас взяла девочку на руки.
Знакомя ее с дочерью, Харибхобини сказала:
— Муж этой женщины адвокат, он хочет заниматься практикой в провинции, отец встретил их по дороге и вот привез в Гаджипур.
Шойлоджа и Комола посмотрели друг на друга, и этот взгляд сразу же связал их прочной дружбой. Харибхобини отправилась позаботиться об устройстве гостей. Тогда, взяв Ком ату за руку, Шойлоджа просто сказала:
— Пойдем, сестра, ко мне в комнату.
Через несколько минут они уже непринужденно беседовали. Разница в летах обеих женщин была не очень заметна. Шойлоджа казалась сдержанной, Комола же являла собой полную противоположность ей. Познаниям и развитию она далеко опередила свой возраст. Потому ли, что после свадьбы над ней не тяготела суровая власть свекрови, или по каким-то иным причинам, но только развилась Комола очень быстро. Свобода проглядывала даже в выражении ее лица. Все новое, что она видела, возбуждало в ней любопытство, и она не успокаивалась, пока не находила ответа на все мучившие ее вопросы. Ей до сих пор не приходилось слышать таких окриков, как: «Замолчи! Делай, что тебе приказано! Жена не должна отвечать «нет!» — поэтому Комола высоко держала голову: в искренности она черпала и силу.
