Если Гарри привлечет к этому Йенсена, то все организуется за полчаса. Ведь не мог же он ее поцеловать? Этот тип казался на вид совершенно бесполым, да и вообще, совершеннейший абсурд – вообразить такое. Она и так знала, как сильно ей требуется отпуск: только один этот параноидный бред служил тому доказательством.
Женевьева довольно долго принимала душ и переоделась снова в деловой костюм. Она уснула в контактных линзах – вечная ошибка – и чувствовала себя помятой, уязвимой и бесстрашной. Но менее чем за пятнадцать минут преобразилась еще раз в деловую персону; она стала уже специалистом в сооружении за рекордное время «Женевьевы Спенсер, эсквайра», даже без макияжа, свежего белья и туфель. Отражение в зеркале отнюдь не обнадеживало. Она не выглядела блестящей и безукоризненной как обычно. Впрочем, неважно. Ее праведный гнев прикроет, как макияжем, любую давнишнюю уязвимость.
Но оказалось, что дверь заперта снаружи. В первое мгновение Женевьева не поверила – должно быть, это какая–то ошибка. Но сколько бы она ни крутила или дергала отполированную бронзовую ручку, дверь не поддавалась.
Уж тут Женевьева не сдержалась. И давай колотить в дверь, пинать ее, вопя во все горло:
– Открой дверь, ты, сукин сын, выпусти меня отсюда! Да как ты посмел, это же похищение. Только потому что моя фирма представляет твои чертовы фонды, не значит, что я не подам в суд и не выбью из тебя дерьмо, ты, сволочь поганая!
И продолжала колотить, пинать, орать, пока неожиданный удар в закрытую дверь не заставил ее моментально замолчать.
– Потише там!
Раздался голос, который она прежде не слышала, кто–то говорил с сильным акцентом, наверно, французским.
– Тогда откройте чертову дверь и выпустите меня отсюда, – резко заявила она.
– У вас есть выбор, леди. Можете заткнуться, сесть тихо и подождать, пока мы будем готовы вами заняться, или же можете продолжать шуметь и доведете меня до того, что я войду и перережу вам глотку. Босс приказал оставить вас в покое, но он человек практичный и в курсе, когда наступает момент сокращать убытки, нравится ему это или нет. Честно вам говорю, мне ничего не стоит прикончить вас.
Женевьева замерла. Она хотела рассмеяться от мелодраматичной абсурдности, прозвучавшей в этом отдаленном голосе, только это вовсе не было абсурдом. Она сразу же поверила этому безразличному ровному тону.
– Что происходит? Почему мы посреди океана, и зачем вы заперли меня здесь? – спросила она обманчиво спокойным голосом.
