– Хорошо, – Строн вытащил из кармана плоский пластмассовый прямоугольник, чуть толще кредитной карточки, провел по ней пальцем. – Записывающее устройство, – кивнул он. – Я обо всем доложу соратникам. До завтра.
– До завтра, – кивнул Лаврушин.
Строн встал и направился к выходу.
– Извините, – вдруг воскликнул Степан. – Можно еще один вопрос?
Строн обернулся:
– Конечно.
– Зачем там, в «сельве», вы окликнули Кроса? Вы рисковали.
– Рисковал.
– Проще было сразу открыть огонь.
– Нельзя стрелять человеку в спину. Это подло.
Строн оставил землян в одиночестве.
– Дела-а-а, – протянул Степан…
* * *
По обе стороны громадного стереоэкрана стояли голографические статуи девиц с такими пышными и аппетитными формами, что паралитика поднимут с постели. Но земляне смотрели не на статуи – к ним уже привыкли. А на экран. Впрочем, к тому, что показывали по стереовизору, они тоже привыкли. Те же лица они много лет могли наблюдать в зеркале.
Показывали их самих. Беглых преступников, террористов, маньяков и садистов. Цена за информацию об их местонахождении возросла в десять раз и достигла астрономической цифры.
– Степан, а Степан, – сказал Лаврушин.
– Двадцать семь лет как Степан, – буркнул тот.
– Ты когда-нибудь думал, что столько стоишь.
– Расщедрились, стервецы, – покачал Степан головой и зло щелкнул на пульте переключателем.
Легче не стало. По другим программам – все те же лица. Теперь информация Службы Спокойствия шла каждые пятнадцать минут, бесцеремонно прерывая телесериалы, рекламные ролики, музыкальные программы и даже, невиданное дело, молитвы с участием Звездоликого.
Лаврушин чувствовал себя более-менее прилично. После ухода Строна он залез в одну из шести ванн в квартире, представляющую из себя сложный комплекс с аппаратурой, призванной поставить на ноги измотанного, обалдевшего, издерганного человека, каковым и являлся он. Размякший и довольный, он выполз из ванной и проспал на колышущемся диване три часа. Так что теперь перечисление по телевизору его злобных поступков, направленных исключительно во вред Химендзе и мирному населению, не могло вывести его из равновесия.
– Наслаждайся, – Лаврушин поднялся с кресла и оставил Степана одного.
Лаврушин попытался обойти квартиру, и едва не заблудился в залах и коридорах. Потом добрел до комнаты, считавшейся библиотекой. Вдоль стен шли полки с различными хранителями информации, начиная от старых фолиантов, и заканчивая дискетами, лазерными дисками и силиконовыми зернами.
