Гарри
тихо
прочищает
горло,
чувствуя, как
кровь
приливает к
лицу, а
ладони
увлажняются
от волнения.
— Я хотел…
— тихо
начинает он,
но запинается,
когда Риддл
отрывается
от пергамента
и поднимает
на него
удивлённый
взгляд. — Я
хотел
извиниться
за то, что
устроил утром,
— уже громче и
увереннее
произносит
он. — Я был
очень
расстроен и
вёл себя
отвратительно.
Я не должен
был на вас
срываться.
Риддл
пристально
смотрит на
него, а потом
коротко
улыбается,
кивает и
снова
берётся за
перо. Гарри
отмечает, что
улыбка вышла
вымученной,
но не злой.
— Значит,
теперь ты
веришь, что я
не имею никакого
отношения к
тому, что
случилось с
твоими
волосами? —
наконец
произносит
Риддл,
перечёркивая
полстраницы
и откладывая
пергамент в
сторону.
— Да,
Снейп убедил
меня в этом.
— То есть
словам
Северуса, в
отличие от
моих, ты
веришь, —
констатирует
он. Гарри
теряется, не
представляя,
что ответить,
но Риддл,
по-видимому,
и не ждёт
ответа. —
Скажи, Гарри, —
со вздохом
произносит
он, — я хоть раз
тебя
обманывал?
Вопрос
ставит в
тупик, и
Гарри еле
удерживается
от нервного
смешка, но,
поразмыслив,
приходит к
выводу, что,
несмотря на
всю историю
их знакомства,
Волдеморт
никогда ему
не лгал.
— Видишь,
Гарри, это
всё
предрассудки,
— просто
заключает
Риддл и
отодвигает
вслед за пергаментом
и
чернильницу.
— Итак, ты
отужинаешь
со мной
сегодня?
Гарри
голоден, но
сама
перспектива
ужина с Риддлом
его смущает.
Поэтому он
машинально
повторяет
вчерашнюю
фразу:
—
Спасибо, я не
хочу есть, — но,
видя, как на
лице Риддла
появляется
что-то
похожее на
обиду, решает
исправиться:
— Правда, не
отказался бы
от бокала
вина.
Желательно,
без
Веритасерума,
— добавляет
он поспешно.
Риддл
довольно
усмехается,
но качает
головой.
— Вина?
Пожалуй, нет. —
Гарри тут же
сникает, чувствуя
себя ужасно
неловко, но
Риддл заговорщицки
произносит: —
Есть вещь
получше, — и поднимается
из кресла.
Он
подходит к
шкафу и
достаёт что-то
с той же
полки, что и
вчера. Гарри
с любопытством
следит за ним
и удивлённо
поднимает брови,
когда Риддл
ставит на
стол бутылку
коньяка, два
бокала и вазу
с маленькими
плитками
шоколада.
— Мой
замечательный
Люциус, —
поясняет он,
разливая
коньяк по бокалам,
— научил меня
этой
нехитрой
премудрости.
—
Шоколад? —
усмехается
Гарри, качая
головой: образ
Волдеморта
никак не
ассоциируется
у него с
тёмными
душистыми
сладостями.
— Да,
попробуй, —
Риддл кивает
и
устраивается
в кресле.
Гарри
берёт бокал,
делает
большой
глоток
обжигающего
напитка и
отправляет в
рот
маленький
кусочек шоколада.
Великолепное
сочетание
вкусов заставляет
его довольно
улыбнуться, и
эта улыбка не
ускользает
от внимания
Риддла, который
тоже делает
глоток
коньяка и
принимается
вертеть
стакан в
длинных
пальцах.
