Она пожала плечами.
— Вам необязательно оставаться.
Я подошел к ней.
— А я и не намерен оставаться. Зачем вы меня пригласили?
— Ради бога, Эд! — в нетерпении воскликнула она. — Да расслабьтесь вы хоть на минутку!
Теперь, когда я был с ней наедине, заявила о себе моя осторожность. Одно дело — представлять себя наедине с ней, другое — быть в действительности. Узнай кто о нашей связи — и плакала моя работа. Я уже жалел, что пришел.
— Это можно, — сказал я. — Послушайте, я вынужден думать о работе. Если ваш отец когда-нибудь узнает, что я забавлялся с его дочерью, мне конец. Я серьезно. Он бы позаботился о том, чтобы я, пока жив, не получил работы ни в одной газете.
— А разве вы забавляетесь со мной? — спросила она, удивленно вытаращив глаза.
— Вы понимаете, о чем я.
— Он не узнает — зачем это ему?
— Он может узнать. Бели кто-то видел, как я прихожу или ухожу, это может дойти до него.
— Значит, вам нужно быть осторожнее, а это нетрудно.
— Эта работа для меня все, Хелен. Это моя жизнь.
— Да, романтиком вас, пожалуй, не назовешь, а? — сказала она и засмеялась. — Мои итальянские друзья не думают о работе, они думают обо мне.
— Я не ваши итальянские друзья.
— Ах, Эд, да сядьте вы, пожалуйста, и расслабьтесь. Вы уже здесь, и совершенно незачем заводиться.
И я сел, сказав себе, что у меня не все в порядке с головой, раз я здесь.
Она подошла к горке.
— Вам шотландского или хлебной?
— Шотландского, пожалуй.
Я наблюдал за ней, гадая, зачем она пригласила меня в такое позднее время. Она вовсе не казалась обделенной вниманием.
— Ах, да, Эд, пока не забыла: взгляните-ка на эту кинокамеру. Я купила ее вчера, а спуск что-то не работает. Вы разбираетесь в кинокамерах?
Она жестом указала на стул, где висела дорогая кинокамера в кожаном футляре. Я встал, открыл футляр и извлек 16-миллиметровый «Пейяр Болекс» с трехлинзовым объективом.
— Ого! Ничего себе, — сказал я. — Зачем вам понадобилась такая штука, Хелен? Она, должно быть, дорогая.
Она засмеялась.
— Цена действительно немалая, но мне всегда хотелось иметь кинокамеру. У девушки должно быть хоть одно хобби, разве не так? — Она бросила мелкого льду в два стакана. — Буду на старости лет вспоминать, как жила в Риме.
Я повертел камеру в руках. Мне вдруг пришло в голову, что она живет не по средствам. Ее отец сказал мне, что выдает ей по шестьдесят долларов в неделю. Он заявил, что не хочет, чтобы у нее было больше денег. Я знал цены на квартиры в Риме. Эта обходилась долларов в сорок в неделю. Я глянул на горку, заставленную всевозможными напитками. Как же она умудряется так жить? А тут еще эта дорогая кинокамера…
