— А кто не хочет… — упрямо завела Мильда, и я страдальчески поморщился, ну ведь умная же женщина, чего упрямится?
Не надоело по болотам шататься?
— А кто не хочет, — сладеньким голоском сообщила Мэлин, ставя на стол свою супницу с зельем, — тот может поцеловать на прощанье любимую внучку и идти в родную избушку, там кикиморы соскучились.
— Ох, и добра ты, любимая внученька, — сделала обиженный вид ведьма.
— Подобреешь тут с вами, — фыркнула Мэлин, — вставай, и не зли вожака, пока не вспомнил, что хотел расспросить вас про путешествие.
— А ты ему не напоминай, — ничуть не стесняясь моего присутствия, огрызнулась бабушка, — вон пусть другие вперед идут, я пока посижу, отдохну.
— Так я и сам могу подойти, — правильно понял я знак Унгердса, — отлично понимаю, старая женщина, всю ночь в дороге… лишь бы желание было, мне не трудно.
— Ну, только если сам… — ещё кокетничала ведьма, а я уже стоял рядом и протягивал ей ладонь, — вот только потому, что можно закон заказать, какой самой хочется.
Следом за ней в стаю вошли все пришедшие, несмотря на то, что Мэлин бранилась с бабушкой в шутку, ее слов про прощание не пропустил никто.
И лишь когда последним ко мне подошел Ганик, я торопливо отдернул ладонь.
— Тебя и так никто не выгонит, — пояснил я недовольно засопевшему мальчишке, — и вообще, ты несовершеннолетний и сам решать не можешь. Как мне объясняться с твоей матерью, если она узнает?
— А ты прими его на особых условиях, если до совершеннолетия мать не начнет искать и требовать чтоб вернулся, останется навсегда. Ну, а если мать будет против, отпустишь, — резонно посоветовал Унгердс, и мне пришлось согласиться.
Повеселевший мальчишка ускакал за стол к подросткам, с которыми подружился в пути. Пришло время есть традиционное мясо.
— А мать принимать не будем? — покосилась на двери гостиной Мэлин, и осторожно глянула на меня.
— Я дал им время до обеда… но сказал, если не разберутся, не выпущу оттуда никогда. Он же не железный… столько лет мучиться.
— Не нужно было… — упрямо начала Мильда и осеклась, обнаружив, что из моих пальцев, изящно держащих вилку, вылезли огромные когти и впились в стол.
— Не зли… — вырвавшийся из моей груди свирепый рык потряс меня самого, — я тебя ещё за то не простил, как он подыхал… когда закрыл Мэлин своим телом от раскаленной волны. Только чудом ей глаза не выжгло.
— Когда такое было? — побледнела старая ведьма.
— Когда маглор Назирга победил, — веско сообщил из-за соседнего стола Остон, пришедший с обозом, — нам приказали никому не рассказывать, мы и молчали. Страшно было… до сих пор в глазах стоит.
