— Слушай, Ир, но это же здорово. Если на кого-то вздумают напасть, можно устроить ловушку.
— Можно, — сказал я, отменяя заклинание и шлепнулся в кресло, — но не забывай, что только в самом крайнем случае. Есть всего десяток заклинаний, которые нам настрого запрещёно кастовать в человеческих землях открыто. Тебе не хуже меня известно, что люди все новое первым делом пытаются приспособить для того, чтоб кого-нибудь убить или принудить. И вот это заклинание входит в число тех десяти.
— Ну да, — сразу сообразил он, — сажаешь свою копию на виду у всех и идешь убивать врага.
— Вот. Именно это я и имел в виду. Даже ты первым делом придумал преступление.
— Я просто для примера… ну тогда я скажу женщинам, чтоб не облизывались. А ещё вопрос можно?
— Вот знал я, что оборотни любопытны! Но не думал, что до такой степени! Ну, давай, только последний.
— А зачем тогда маги женятся?
— Вот зачем тебе нужна именно Орисья, а не те самые молодки, что крутятся под ногами? Ты что, думаешь, я слепой? А если ещё вспомнишь, что я ментал, то может, догадаешься, откуда я знаю их желания. Все, дальше сам думай, больше я ничего не скажу.
Медведь недовольно посопел, не догадываясь, что я в курсе его притворства, встал и пошел к двери. Но вдруг обернулся и тихо сказал:
— А я рад… что ты взял с меня клятву. И что не хочешь встречаться с молодками. Ей было бы очень неприятно.
И ушел, накрепко притворив за собой дверь.
Святая пентаграмма, да он что, с ума сошел?!
— Нашлись! — вспыхнула в мозгу мысль, едва я ощутил, как сработали сторожки на калитке в дальнем углу сада, закрытой на ночь особым заклинанием, вскочил, начал одеваться и остановил сам себя.
А может мне не нужно туда бежать? Там по очереди дежурят надежные парни, которым я дал право открывать калитку, и они впустят беглецов. Наверняка те чувствуют себя виноватыми… я сам был пару раз в такой ситуации, знаю, как неприятно чувствовать торжествующие взгляды и слышать слова, «а мы тебе говорили»!
А если они ещё и попали в ловушку или влезли в драку? Святая пентаграмма, да их наверняка нужно лечить! Остальную одежду я натягивал на себя как гвардеец королевы, замученный учебными тревогами, на ходу, почти бегом мчась к лестнице.
А вылетев на площадку, с которой открывался вид на зал, обнаружил, что ошибся. Это вернулись не спасенные узники, не пожелавшие вступить в стаю, а прибыл наконец, отряд Кахориса. Самого волка я пока не видел, в зал из ведущего на заднее крыльцо коридора входили первые оборотни, усталые, настороженные, в пыльной одежде и с тяжелыми мешками на плечах.
