Только когда частые разрывы снарядов встали на пути стеной, непальские стрелки разбежались. В этот момент дежурный телеграфист принес мне из радиорубки наспех записанную карандашом депешу. Английский генерал с очаровательным запозданием спрашивал меня о цели визита красного флота. Радиограмма на английском языке была подписана командиром бригады генералом Чемпейном.
Я ответил, что красный флот не имеет никаких агрессивных намерений ни против английских войск, ни против персидского правительства. Наша цель — вернуть суда и военное имущество, украденные деникинцами. Во избежание недоразумений я предложил британскому командованию немедленно вывести войска из Энзели.
Неудачливый английский военачальник вступил со мной в радиопереписку.
— По чьему поручению вы явились сюда? — задал он мне щекотливый и довольно неделикатный вопрос.
Моим ответом было:
— Советское правительство не несет за меня никакой ответственности. Я пришел сюда по своей инициативе, на свой собственный страх и риск.
Генерал сообщил, что, не имея личного права сдать Энзели, он запросил инструкций у сэра Пэрси Кокс, верховного комиссара Месопотамии. До получения ответа из Багдада генерал Чемпейн предлагал заключить перемирие.
Небольшой ветер и мертвая зыбь на море замедляли высадку десанта. Легкие шлюпки, как ореховые скорлупки, качались на воде и с трудом догребали до отлогого, низкого берега. Нам было выгодно выиграть время, и я согласился на перемирие, дав англичанам два часа сроку на переговоры с Багдадом.
А десант продолжал высаживаться. Отлогая песчаная коса почернела от военных моряков. Непрекращавшееся усиление нашего десанта не на шутку встревожило английское командование. Мне принесли новую радиограмму. Генерал Чемпейн, ссылаясь на заключенное перемирие, требовал приостановить дальнейшую высадку.
С трудом вспоминая английские слова, в свое время приобретенные за решеткой Брикстонской тюрьмы, я кое-как составил ответ: довел до сведения генерала, что перемирие означает прекращение непосредственных военных действий, но ни в какой мере не исключает подготовки к возобновлению боевой операции.
Чемпейн, очевидно, признал бесполезной дальнейшую полемику и на мою радиограмму ничего не ответил.
Вскоре мы разглядели в бинокль моторный истребитель, с большой скоростью приближавшийся к нам со стороны Энзелийской бухты. Его корпус дрожал и сотрясался, но был высоко поднят, а корма глубоко зарылась в воду. За кормой клубилась взрываемая могучим винтом гора белоснежной пены. Над катером развевался колеблемый ветром квадратный белый флаг. Катер пристал к борту «Карла Либкнехта», и молодой высокий офицер в зеленоватом английском френче с серебряными аксельбантами и узкими, защитного цвета погонами, крепко держась за поручни, боязливо перешел с катера на палубу нашего миноносца. Это был парламентер, присланный генералом.
