После меня взял слово Терентьев. Сняв фуражку и машинально разглаживая причесанные на пробор гладкие рыжеватые волосы, он поддерживал мое предложение. Никаких возражений не было. За потопление поднялся лес рук. Команда приняла решение единогласно, многие матросы при этом плакали.
Коммунистическая партия вела в Черноморском флоте серьезную и важную работу. Партийные ячейки, впитавшие в себя лучшие, передовые слои активных революционных матросов, развернуто функционировали на всех кораблях и обладали большим влиянием. Однако новороссийские настроения представляли собой сложную и разнообразную гамму. Коммунисты полностью разделяли точку зрения Москвы и горой стояли за потопление. Это были основные кадры, на которые опирались товарищи, осуществлявшие директивы Совнаркома. Но значительная часть черноморских матросов разделяла «ультралевую» теорию «революционной войны» и никак не могла понять необходимости потопления сильно вооруженных, красивых и вполне боеспособных кораблей. Потоплению флота они предпочитали героическую гибель. Им казалось, что Черноморский флот должен выйти в море, обстрелять занятый немцами Севастополь, вступить в бой с плавающими под германским флагом «Гебеном» и «Бреслау» и, сражаясь до последнего снаряда, честно умереть в открытом морском бою. Их не смущали последствия. Они не задумывались над тем, что военные действия на Черном море нарушат Брестский мир и дадут повод генералу Гофману и другим поборникам германской интервенции, пользуясь превосходством военной силы, занять Петроград и Москву. Эти вредные «ультралевые» настроения теоретически сближали их носителей с позицией «левых коммунистов» и левых эсеров, хотя большинство моряков имели весьма отдаленное представление о Бухарине и Камкове.
Среди матросских команд, навербованных из рабочих и крестьян, контрреволюционеры являлись редкими одиночками. Но отсталые элементы плелись на поводу у реакционного офицерства и, отстаивая уход в Севастополь, объективно играли контрреволюционную роль. У одних матросов там были жены, другие, обманутые Тихменевым, думали, что, идя в Севастополь, они лояльно выполняют веление Совнаркома. Объявились и шкурники. Проворно связав свои вещи в огромные узлы, мешки и матросские кисы, они бежали на берег, хладнокровно покидая корабли на произвол судьбы. Контрреволюционеры, провокаторы и германские агенты шныряли по кораблям и по городу, растлевая матросов своей пропагандой, подкупом и вином.
