Советская Россия и Афганистан
Весной 1919 г. в Афганистане произошел государственный переворот. В Джелалабаде был убит англофильский эмир Хабибулла-хан и революционным порядком вступил на престол его третий сын Аманулла-хан, который с точки зрения монархического легитизма (законности) не имел никаких прав на престол. Первым шагом молодого эмира, принявшего власть, когда ему еще не было и 30-ти лет, явилось приветственное обращение к тов. Ленину. Аманулла-хан, посылая телеграмму Ильичу, в его лице предлагал Советскому правительству завязать нормальные дипломатические сношения с Афганистаном. Советская Россия не дала этой дружески протянутой руке безответно повиснуть в воздухе. Совнарком немедленно откликнулся на призыв афганского эмира и история не забудет, что первым государством, признавшим независимость Афганистана, была Советская Россия. Афганское правительство, ободренное этим моральным сочувствием своего северного соседа в его борьбе за национальное освобождение от английского гнета, немедленно отправило в Москву дипломатическую миссию во главе с Мемед-Вали-ханом. На всем протяжении Советской территории, от Кушки до Москвы, эта миссия во время пути встречала самый радушный прием со стороны представителей Советской власти. В Кремле Мемед-Вали-хан был несколько раз принят тов. Лениным.
Очередной задачей, стоявшей теперь перед нами, было заключение русско-афганского политического договора. В результате продолжительных переговоров в Кабуле, этот договор был заключен в 1920 м году. 21-го февраля 1921-го года он был ратифицирован ВЦИК, а 14-го августа того же года был ратифицирован в Кабуле эмиром. После заключения русско-афганского договора, наша задача сводилась к тому, чтобы провести его в жизнь, осуществить на практике все его положения. Одно время на пути проведения этой общей советской линии дружеского сближения с угнетенными народами Востока едва не выросло крупное препятствие. Дело в том, что контр-революционное басмачество Восточной Бухары особенно усилилось к 1921-му году. В декабре этого года на сторону басмачества перешел и его возглавил небезызвестный турецкий авантюрист, зять бывшего султана, Энвер-паша. В то время Энвер еще пользовался авторитетом среди мусульманского мира. Его имя, связанное с младотурецкой революцией 1908 г. в Константинополе, в глазах мусульман было окружено своеобразным ореолом. В качестве иллюстрации достаточно упомянуть, что когда, например, на одной конференции индийских мусульман возник вопрос о том, кто именно будет командовать индийской армией на другой день после завоевания Индией ее независимости, то с мест раздались почти единодушные возгласы: «конечно, Энвер-паша». Естественно, что в Афганистане до поры — до времени Энвер также был популярен. Поэтому, его присоединение к лагерю контр-революционных басмачей, пособников низверженного бухарского эмира, произвело в Афганистане сильное впечатление. Некоторая, — правда, небольшая, — часть афганского правящего класса даже уверовала в его звезду и с нетерпением ожидала сведений об его победах, в которых она даже не сомневалась. Но первые мишурные успехи Энвера, вызванные недостаточной численностью наших войск в пределах восточной Бухары, разлетелись, как пыль, тотчас после прихода первых красноармейских пополнений. Благодаря мужественной доблести героической Красной армии, энверовские банды были наголову разбиты, а сам Энвер был убит в бою 18-го августа 1922 года. После его смерти кокетливые заигрывания некоторых афганских сердаров с басмачами и оказание помощи этим последним тотчас сами собой прекратились. Крупные победы Красной армии, одержанные осенью 1922-го года, вселили всем афганцам, не исключая и англофильской группы, уверенность в несокрушимой мощи рабоче-крестьянской Красной армии. После этого тяготение афганского правительства к Советской России стало день ото дня расти. Вместо Махмуда-Тарзи, скомпрометированного своими сношениями с басмачами, на пост министра иностранных дел был назначен дружественно настроенный к нам Мемед-Вали-хан.
