Я поднялся на ноги, дрожа от холода и от чего-то еще. Рут стояла посреди гостиной и неотрывно смотрела на меня. Голос ее звучал слабо, едва слышно.
— Крис, — сказала она, — Крис, что это значит?
Я покачал головой.
— Не знаю, детка, понятия не имею, что происходит.
Мак, продолжая царапаться в дверь, начал подвывать. Рут посмотрела в сторону балкона, ее лицо застыло в перекошенной гримасе, тело под шелком ночной рубашки била дрожь. Я стоял рядом, совершенно беспомощный, а в голове мелькали десятки мыслей, ни одна из которых не несла решения, не была даже сколько-нибудь внятной идеей.
— Что же нам теперь делать? — спросила она, с трудом удерживаясь от крика, который — я это знал — вот-вот прозвучит.
— Детка…
Я тут же осекся, и внезапно мы оба шагнули к креслу.
Плач Тины сделался тише.
— О нет. — Теперь заплакала Рут. — Нет, Тина!
— Мамочка, — отозвалась Тина откуда-то издалека.
Меня пробил озноб.
— Тина, вернись! — услышал я собственный крик. Отец, окликающий непослушного ребенка, которого он даже не видит.
— Тина! — закричала Рут.
После чего наступила гробовая тишина, а Рут и я стояли на коленях, таращась в пустоту между креслом и полом. И прислушивались.
К дыханию нашего ребенка, мирно сопящего во сне.
— Билл, можешь приехать к нам прямо сейчас? — Голос мой, должно быть, звучал безумно.
— Что? — сонно отозвался Билл.
— Билл, это Крис. Тина пропала!
Сон у него как рукой сняло.
— Ее похитили?
— Нет. Она здесь, но… ее здесь нет.
В ответ — какой-то невнятный звук. Я глотнул воздуха.
— Билл, ради бога, приезжай к нам!
Пауза.
— Уже еду.
И по тому, как он это сказал, было ясно, что он и сам не знает, зачем едет.
Я положил трубку и подошел к Рут, которая сидела на кресле-кровати и ломала от волнения пальцы.
— Милая, накинь халат. Ты простудишься.
— Крис, я… — Слезы полились у нее по щекам. — Крис, где она?
— Милая.
Это все, что я мог сказать, в голосе безнадежность и бессилие. Я отправился в ванную и принес ей халат. По дороге в комнату я остановился и выкрутил до предела ручку настенного термостата.
— Вот, — сказал я, накидывая ей на плечи халат, — надень.
Она продевала руки в рукава, а взгляд молил меня сделать хоть что-то. Прекрасно понимая, что это невозможно, она умоляла вернуть ей ребенка.
Я снова встал на колени, просто чтобы что-нибудь сделать. Понимая, что это никак не поможет. Я долго стоял так, просто таращась в темноту под креслом. Полностью погруженный в тень.
— Крис, она с-спит на полу, — произнесла Рут, слова с трудом слетели с обескровленных губ. — А вдруг она простудится?
