Незаконные наследники | страница 6
Элис принюхалась.
Отлично пахнет, вынуждена была признать она. Только будь я проклята, если съем хоть чуть-чуть, потому что, во-первых, я недавно съела кучу бутербродов, а во-вторых, я вовсе не… Господи!
Элис умирала с голоду.
Или же ей казалось, что умирает. Одно и то же. Так она подумала.
Элис была испугана по-настоящему, она скрестила на груди руки, которые покрылись гусиной кожей. Она вернулась в предыдущую комнату. Плюхнулась на папин стул и выкрикнула «ой!».
Посидела минуту, дрожа.
После чего успокоилась. В конце концов, рассудила она, разве на нее кто-нибудь набрасывался? Видела ли она какие-нибудь призрачные физиономии? Вцеплялись ли в нее когтистые пальцы? Нет!
Они, разумеется, всегда рассуждают в таком духе. Если они не видят того, что подходит под их определение пугающего или злого, они вообще перестают переживать о чем-либо. Сила. И слабость.
Поэтому Элис снова успокоилась. Есть где-нибудь в радиусе полусотни километров медведи? Да. В зоопарке. За толстыми решетками. Так о чем беспокоиться?
Это просто маленький домик, который кому-то принадлежит. Вот и все. Папе, маме и ребенку. Или же трем старушкам, мал мала меньше. Или трем пожилым мужчинам на пенсии. Они здесь живут, а сейчас, в этот час весеннего денька, ушли за хворостом, за водой или за орехами.
Все в порядке. Все в полном порядке. Она скоро уйдет и побежит через холм обратно к Джорджу и расскажет ему, что он пропустил. А в следующий четверг, за бриджем с Нельсонами из плоти и крови, она будет рассказывать об этом анекдоте… будет ли она рассказывать об этом анекдоте?
Элис снова перешла в смежную комнату. Она бормотала девчонке внутри ее, чтоб ей стать косоглазой, кривоногой, с птичьим клювом, вислоухой и я не знаю, что еще. Я просто объелась на поляне. И вот теперь я голодна. Должно быть, это из-за прогулки.
Она села за стол на маленький стульчик. Ее осенило, что если ей как раз по размеру самый маленький стул, значит, тот, кто сидит на большом, должен быть не меньше двух метров росту.
Вот, неужели я осмелюсь, думала она. Неужели мне хватит безрассудства съесть здесь кашки-малашки?
Она подозрительно прищурилась. А может ли оказаться так, что овсянка отравлена, напичкана снотворным, что это такая приманка?
Она принюхалась.
Да с чего бы, задавался вопросом ее разум. Ну кто бы стал оставлять отравленную кашу посреди заповедника? Это же тяжкое преступление, уголовно наказуемое, и вообще полный бред.
Она улыбнулась, показав зубы.