— Но вы же не близки, — заметил он, не глядя на меня.
— Это произведение почти окончательно сблизило нас, — сказала я.
Тогда он повернулся ко мне.
— Вы специально оделись, как она?
— Как Анна? — уточнила я.
Он молча смотрел на меня.
— Ну как бы да, — ответила я.
Он снова сделал длинный глоток и поморщился.
— Нет у меня проблемы со спиртным, — неожиданно громко объявил он. — Я отношусь к алкоголю, как Черчилль: могу отпускать шутки, править Англией, делать все, что душе угодно, но вот не пить не могу. — Он покосился на Лидевью и кивнул на свой бокал. Она взяла его и пошла к бару. — Только идея воды, Лидевью! — напомнил он.
— Да поняла я, — сказала она почти с американ ским акцентом.
Когда она принесла второй бокал, спина ван Хутена снова напряглась из уважения. Он сбросил шлепанцы. Ступни у него были на редкость уродливые. У меня на глазах Питер ван Хутен разрушал весь свой образ гениального автора, но у него были ответы.
— Кгхм, — откашлялась я. — Прежде всего разрешите вас поблагодарить за вчерашний ужин и…
— Мы оплатили им ужин? — спросил ван Хутен у Лидевью.
— Да, в «Оранжи».
— А, ну да. Благодарите не меня, а Лидевью: она наделена редкостным талантом тратить мои деньги.
— Мы очень рады, что вам понравилось, — сказала мне Лидевью.
— В любом случае спасибо, — произнес Огастус с едва уловимой ноткой раздражения в голосе.
— Ну, вот он я, — раздался голос ван Хутена через минуту. — Какие у вас вопросы?
— Э-э… — протянул Огастус.
— А по письму казался таким умным, — заметил ван Хутен Лидевью, имея в виду Огастуса. — Видимо, рак уже завоевал в его мозгу обширный плацдарм.
— Питер! — прикрикнула Лидевью.
Я тоже была шокирована, но одновременно меня странным образом успокаивало, что настолько неприятный человек не выказывает нам уважения.
— У нас действительно есть несколько вопросов, — произнесла я. — Я писала о них в моем и-мейле, не знаю, помните ли вы…
— Не помню.
— У него проблемы с памятью, — извиняющимся тоном сказала Лидевью.
— Ах, я был бы только рад, если б моя память ухудшилась, — огрызнулся ван Хутен.
— Итак, наши вопросы, — напомнила я.
— «Наши»! Надо же, королева какая, — сказал Питер, ни к кому в особенности не обращаясь, и снова отпил скотча. Я не знаю, каков скотч на вкус, но если он хоть немного напоминает шампанское, я даже представить не могу, как можно пить так много, так быстро и так рано с утра. — Тебе знаком парадокс черепахи Зенона?
— Мы хотели бы знать, что случится с персонажами после окончания книги, особенно с Анниной…
