Огастус: Да, сэр. Какой у вас прелестный дом и прекрасные рисунки!
Мама: Спасибо, Огастус.
Папа: Значит, ты тоже болел?
Огастус: Да, сэр, ногу я отрезал не из чистого удовольствия, хотя это неплохой способ потери веса. Ноги, они тяжелые!
Папа: А как сейчас твое здоровье?
Огастус: БПР уже четырнадцать месяцев.
Мама: Какая прелесть! Возможности медицины в наши дни — это что-то невероятное!
Огастус: Я знаю. Мне повезло.
Папа: Ты должен понимать, что Хейзел по-прежнему больна, Огастус, и будет больна остаток жизни. Она не хочет от тебя отставать, но ее легкие…
На этом я вышла в гостиную, и папа замолчал.
— Так куда же вы поедете? — спросила мама.
Огастус встал, наклонился к ее уху, прошептал ответ и прижал палец к губам.
— Ш-ш, это секрет.
Мама улыбнулась.
— Телефон взяла? — спросила она меня.
Я повертела мобильный в руке в качестве доказательства, взялась за ручку тележки и пошла. Огастус поспешил меня догнать и предложить руку, на которую я оперлась, обхватив пальцами его бицепс.
К сожалению, он сел за руль — сюрприз должен быть сюрпризом. Пока мы рывками продвигались к неведомой цели, я сказала:
— Ты очаровал мою мать до потери пульса.
— Да, а твой папа фанат Смитса, это тоже помогло. Думаешь, я им понравился?
— Еще как. Хотя кого это волнует, они ведь всего лишь родители.
— Они твои родители, — сказал Огастус, бросив на меня взгляд. — К тому же я люблю нравиться. Это неправильно?
— Ну, нет никакой необходимости кидаться придерживать двери или осыпать комплиментами, чтобы понравиться мне, — заметила я.
Огастус резко ударил по тормозам, и я чуть не улетела вперед; дыхание ненадолго стало затрудненным и хаотичным. Я подумала о позитронной томографии. Не волнуйся. Волноваться бесполезно. Но я все равно волновалась.
Покрышки оставили на асфальте черные следы, когда мы, взревев мотором, умчались от знака остановки и повернули налево к так называемому (непонятно, за какие заслуги) Грандвью (оттуда открывается вид на поле для гольфа). Единственное, что я знала в этом направлении, — это кладбище. Огастус сунул руку в центральную консоль, открыл полную пачку сигарет и вынул одну.
— Ты их вообще выбрасываешь? — спросила я.
— Одно из многочисленных преимуществ жизни без табака в том, что пачки сигарет хватает на неопределенный срок, — ответил он. — Эта у меня почти год. Несколько сигарет сломались у фильтра, но я считаю, что этой пачки мне легко хватит до восемнадцати лет. — Он подержал фильтр пальцами и сунул сигарету в рот. — Ну ладно. Ладно. Назови то, чего ты никогда не видела в Индианаполисе.
