— Всего несколько дней. Потом курс реабилитации, но ночевать он будет дома.
— Фигово, — сказала я.
— Так, я вижу его мать. Мне пора.
— Ладно, — сказала я.
— Ладно, — отозвался он. Я так и слышала его асимметричную улыбку.
В субботу я с родителями поехала на фермерский рынок в Броуд-рипл. День был солнечный, для Индианы в апреле — редкость, и все на рынке ходили в рубашках с коротким рукавом и футболках, хотя воздух еще толком не прогрелся. Мы, простаки и деревенщины из Индианы, всякий раз встречаем лето с избыточным оптимизмом. Мы с мамой сели на скамейку напротив мужчины в рабочем халате, варившего суп из гусятины; ему приходилось объяснять каждому проходящему, что гуси его собственные и гусиный суп гусями не пахнет.
У меня зазвонил мобильный.
— Кто это? — спросила мама, хотя я еще не успела посмотреть.
— Не знаю, — сказала я. Впрочем, это был Гас.
— Ты сейчас дома? — поинтересовался он.
— М-м, нет, — ответила я.
— Вопрос был каверзный. Я знаю ответ, я сейчас у вашего дома.
— Оу! Хм. Ну, мы уже едем.
— Отлично. До встречи.
Огастус Уотерс сидел на крыльце с букетом ярко-оранжевых тюльпанов, которые только начали зацветать. Сегодня он явился в джемпере «Индиана Пейсерс» и флисовой куртке. Выбор гардероба показался мне совершенно неожиданным, хотя Огастусу все очень шло. Оттолкнувшись, он встал и протянул мне тюльпаны со словами:
— На пикник поехать хочешь?
Я кивнула, взяв тюльпаны.
Папа вышел из-за моей спины и пожал Гасу руку.
— У тебя на фуфайке Рик Смитс? — спросил он.
— Да.
— Боже, как я любил этого парня! — воскликнул папа, и они с Гасом тут же затеяли беседу о баскетболе, которую я поддержать не могла (и не хотела), поэтому понесла тюльпаны в дом.
— Хочешь, я поставлю их в вазу? — спросила мама, широко улыбаясь.
— Нет-нет, все нормально, — ответила я.
Если поставить тюльпаны в вазу в гостиной, они будут общими цветами. А я хотела, чтобы они были только мои.
Я пошла к себе в комнату, но переодеваться не стала. Я причесалась, почистила зубы, тронула губы блеском и едва коснулась кожи крышечкой от духов. Я не сводила глаз с тюльпанов. Они были агрессивно-оранжевые, почти что слишком оранжевыми, чтобы быть красивыми. У меня не было ни вазы, ни банки, поэтому я вынула зубную щетку из стаканчика, наполовину наполнила его водой и оставила цветы в ванной.
Снова выйдя в свою комнату, я услышала голоса и посидела немного на краешке кровати, слушая разговор через полую дверь.
Папа: Так вы с Хейзел познакомились в группе поддержки?
