Протянув руку, Хамфриз поприветствовал его твердым рукопожатием.
— Очень рад познакомиться! — воскликнул он. — Друзья Джо — мои друзья.
— Может, присоединишься к нам? — Саммерс слегка потянула Кенникота за руку.
— Благодарю, но я не хотел бы навязываться.
— Перестань, — не отступала она. — Китайскую еду приятнее поглощать в большой компании. Наш столик там, в глубине.
— Да все прекрасно, уверяю вас, — поддержал Хамфриз. Его большая круглая физиономия сияла. — Мы там все из одной фирмы. Во главе со мной.
— Моя прежняя юридическая контора, — пояснила Саммерс. — Это стало нашей традицией на День святого Валентина: все одинокие собираются здесь.
— Да, и мы по-прежнему приглашаем Джо, хотя она покинула нас, алчущих денег дельцов с Бей-стрит, встав на путь справедливости и правосудия, — добавил Хамфриз. Невероятно, но его физиономия, казалось, становилась от улыбки все шире. — Она нужна нам. Может заказывать по-китайски.
— Правда? — удивился Кенникот, глядя на Саммерс.
— Да, — отозвалась она, вытягивая меню из рук Кенникота. — Знаю кантонский и мандаринский диалекты.
Они вместе прошли сквозь занавеску из красных и белых бусин и оказались в большом квадратном помещении. В зале было много молодых китайцев, которые привели сюда своих девушек, но были также и семейные люди, и даже бабушки и дедушки с внуками. В центре за большим круглым столом сидели люди в деловых костюмах. Это была единственная в зале компания, состоящая из белых, чернокожих и малайцев.
Саммерс подвела Кенникота к столу и, представив его многоликому сборищу, села рядом с ним.
— Все послушайте меня, — объявила Джо. — Положите ваши меню. Мы закажем предлагаемые нам сегодня особые блюда. — Она показала на дальнюю стену, где на многочисленных листках плотной цветной бумаги были нарисованы китайские иероглифы. Единственное, что смог там разобрать Кенникот, — цены.
К столу подошла худенькая официантка.
— Здравствуйте, как дела? — спросила она на ломаном английском и улыбнулась Джо Саммерс. — У нас сегодня очень вкусная еда. Какой номер в меню?
Указав на стену, Саммерс начала бегло говорить по-китайски. Официантка вытаращила глаза, затем энергично закивала и застрочила в блокноте.
Когда она ушла, Саммерс, повернувшись к Кенникоту, озорно улыбнулась и пожала плечами.
— Я выросла буквально за углом, неподалеку отсюда. Мой отец всегда был против вальяжно-помещичьего образа жизни. В моем классе учились лишь двое белых детей. Затем, после университета, я два года преподавала английский в провинции Хунань. Порой мне это здорово помогает в суде, когда на скамью подсудимых попадает очередная китайская шайка и я понимаю, о чем они переговариваются.
