Поэтому незадолго до одиннадцати утра Кенникот уже медленно прогуливался вокруг здания, где располагалась радиостудия. Здание имело три выхода, что осложняло поиски ответа на вопрос, каким из них воспользуется Дандас. Северная дверь вела на Веллингтон-стрит — оживленную магистраль. Вряд ли эстету Дандасу захочется выйти в эту сторону. Западная дверь выходила на менее оживленную улочку с большим кафетерием «Старбакс» на противоположной стороне. Кенникот обратил внимание на сотрудников компании, выходивших из этой двери и, подобно зомби, продолжавших свой путь за дозами кофеина. До него донеслось, как кто-то из них сказал:
— Пора «по четыре бакса».
Он не мог представить Дандаса идущим в «Старбакс». В нем все говорило о ностальгии по атрибутам небольших городков. Ему нравилось предводительствовать среди «маленьких народцев». С южной стороны здания была миловидная «кафешка» с выставленной на витрине коллекцией старинных заварочных чайников.
«То, что надо», — решил Кенникот.
Он вошел в кафетерий и уселся за дальний столик. Взяв из лежащей на сервировочном столике стопки газет номер «Глоб энд мейл», он раскрыл его и стал следить за южной дверью.
В начале двенадцатого Дандас вошел в кафетерий. На нем было неброское длинное пальто, большие коричневые рукавицы и шапочка, которая выглядела, точно сшитая вручную. В левой руке он держал старый, видавший виды кожаный портфель. Стоило ему оказаться внутри, как его круглые очки тут же запотели, и, сняв их, он немного помахал ими в воздухе. Дандас был один. Кенникот наблюдал, как он, помахивая очками, направился к стойке.
«Отлично».
Сунув под мышку «Глоб энд мейл», Кенникот последовал за ним.
— Доброе утро, миссис Нгуэн, — поздоровался Дандас с маленькой азиаткой за стойкой. Он правильно произнес ее вьетнамское имя — без «г».
— С Днем Валентина, мистер Дандас. — В слове «Валентин» она произнесла «в» как «б». — Будете зеленый чай?
— Да, пожалуйста, — ответил он, поднимая портфель. — Я посижу за столиком. Надо проверить работы студентов.
Кенникот чуть отступил назад, пронаблюдал, как Дандас, устроившись за угловым столиком, поставил заварочный чайник, раскрыл портфель и вытащил какие-то бумаги. Дождавшись, пока Дандас сосредоточится на чтении, он подошел к столику и сел напротив него.
— Простите, — не отрывая глаз от бумаг, начал было Дандас, — с вашего позволения я бы хотел посидеть в одиночестве… — Его голос стих, как только он поднял голову и узнал Кенникота.
