— Где это произошло?
Пил отправил жвачку в рот.
— Гм…
— Где?
— У них в квартире.
— Исключено, — резко возразил Кенникот. — Я просмотрел все видеозаписи вестибюля.
— Я проходил через цокольный этаж. Там есть дверь, которую она оставляла открытой — подкладывала кирпич.
Пил и Торн? Едва ли можно представить более невероятную пару.
— Как часто вы виделись? — спросил Кенникот.
«И что только люди не вытворяют со своей жизнью!..» — вздохнул он про себя.
— Каждый вторник, по утрам. — Пил уже отвечал покорно-безучастным тоном. — В восемь.
— В восемь, — эхом отозвался Кенникот. Он вспоминал составленное им расписание недели Торн. Лучше времени для любовного свидания не придумаешь. — Как раз в то время, когда всей стране известно, что Брэйс в студии, — добавил он.
Пил сверкнул глазами на Кенникота. Будто стряхнув с себя грусть, он вдруг разозлился.
— Поработай мозгами, Кенникот.
Кенникот рассмеялся.
— Говори, Пил. Тебе же нравится хвастаться своими победами.
— Это не относится к Кэтрин.
Кенникоту надоели бесконечные шарады.
— Хватит с меня, Пил. Ты шастал к ней раз в неделю, пока Брэйс бывал на эфирах…
— Брэйс все знал. И поощрял это.
— Поощрял? Ну ты даешь, Пил.
Выдавив из прозрачной упаковки очередную подушечку жвачки, Пил отправил ее в рот.
— Это не то, о чем ты думаешь. У Кэтрин была проблема. Не многие о ней знали. Я помогал.
Теперь уже разозлился Кенникот.
— Послушай, Пил! У тебя была с ней интрижка, а Брэйс об этом узнал. Теперь ты пытаешься прикрыть свою…
— Заткнись, Кенникот, — оборвал Пил. — Мы познакомились в Обществе анонимных алкоголиков. Я был ее попечителем. В течение первого года мне было известно лишь ее имя. Я и понятия не имел, кто она такая. Потом Кэтрин заговорила. Так я познакомился с Брэйсом. — Пил яростно жевал жвачку. — У Кэтрин начался рецидив. Жуткая вещь. Мы подумали, работа поможет повысить ее самооценку, вернуть самоуважение. Как первый шаг. — Он выплюнул жвачку в сугроб.
Кенникот вспомнил, как этот коротышка, поболтав свой стакан со льдом, залпом опорожнил его. Точно заправский алкоголик.
— А ты как долго уже не пьешь? — спросил он.
— Пять лет. Я был очень плох. Почти все тогда потерял.
Кенникот кивнул.
— Мне ничего не известно о том, как случилось, что она умерла. Хочешь вызвать меня в суд, чтобы похоронить ее дважды? Валяй. — Пил с характерным резким звуком застегнул «молнию» на лыжной куртке. — Но учти: это будет уже на твоей совести. — Он дернул тяжелую дверь и удалился в теплое шале.
