«Проведите»...
***
Ужас и тоска охватили меня, когда я вышел на знакомые улицы: ведь это мой родной Петроград! Темнота. Мостовая перевернута. Народу нет. Мерзость. Куда, о Господи? И я побрел к своим знакомым. Теплый хороший прием, и я под кровом.
Так началась моя жизнь в Петрограде. И уж если я рассказывал о своем воспитании, полученном в тюрьмах, то расскажу и о его результатах. Выучили большевики меня жить... Выработали достойного им ученика... И вот, настал для них час расплаты. Не убила меня прежняя жизнь, а наоборот вселила в меня силу и крепость зверя, борющегося за свое существование.
Семь поросят, штанишки на ногах и больше ничего... Так я начал свои первые шаги. Во первых нужно «легализировать» себя. Надо сказать, что будучи «грамотным», все препроводительные бумаги писал я себе сам и только давал их подписывать. И составлял я их на все случаи — без точек над i.
«Удостоверение личности» — там сказано: «Прикомандированный к Инспекции кавалерии такой-то»... растяжимо. И это надо было использовать.
Я отправился в «Изоляционно-пропускной пункт». Предстал перед 4-мя болванами, сидевшими за столом, и молча подал свои бумаги.
«Вы кто будете — комсостав или красноармеец?»
Я немножко задержал свой ответ, тогда другой опередил меня и сердито рявкнул:
«У нас нет комсостава — пиши его красноармейцем».
Хорошо. «Легализация» начинается... Через месяц, на основании этой регистрации, я взял у них удостоверение, что я «красноармеец Бессонов, уроженец г. Петрограда, такого-то года рождения». А еще через месяц, на основании их же приказов, демобилизовался. Так я «легализировался». По трудовой книжке я стал демобилизованным письмоводителем, никогда ничего общего, ни с юнкерами, ни с офицерами, ни с судами, ни с тюрьмами не имевшим.
На улицах расклеивались плакаты-приказы: «Под страхом строжайшего, вплоть до расстрела, наказания, приказывается всем юнкерам, офицерам и т.п. являться в такие-то учреждения». Я подходил, читал и, решив раз навсегда, что это меня не касается, продолжал жить демобилизованным красноармейцем. Но все мое богатство, 7 поросят, скоро кончилось и встал вопрос о существовании. Надо есть и пить.
Уезжая на войну, я на Козухинских складах оставил все свои вещи и квартирную обстановку. Сейчас я решил навестить ее. Придя в то помещение, где она стояла, я увидел только груду фотографических карточек и одно трюмо. Карточки я забрал, подтянул свои единственные штанишки и с легким сердцем вышел на улицу.
