А дальше, за перегородкой — семь покрытых чехлами автомобилей. Скелет восьмого грудился у стены, заслоняя картонные макеты.
— Сколько тебе было лет, когда ты собрал первенца?
— Шестнадцать, довольно много, — усмехнулся Кен. — Четыре года я несколько раз переделывал его, но совершенству нет предела, и я взялся за новый. Правда, в последнее время я не могу сосредоточиться на работе.
Адель сдернула с красной и плоской модели ткань. Рядом под чехлом дыбились колеса внедорожника.
— Словно конюшня прекрасных лошадей, разной масти и нрава, но послушных хозяину, — улыбнулась она.
— Ты поэтично настроена сегодня. Покатаемся?
Кен уверенно вел своего любимца. Впервые Адель оказалась за городом и наслаждалась быстрой ездой вырвавшегося на свободу автомобиля, не знакомого с духотой уличных пробок. Появились деревья, открылось небо, не загороженное бетонными великанами, огромное, синее-синее.
— Как твои глаза, — задумчиво произнес Кен.
Синее и пустое.
— Знаешь, мне хочется увезти вас всех отсюда, куда-нибудь к морю.
Адель вгляделась в лицо Кена. А ему тяжело, отчего-то очень тяжело, хоть он и скрывает это.
— Увезти в безопасное место? Брось, я больше не причиню тебе неприятностей. А те шведы, кажется, забыли про меня. Дом твой похож на крепость.
— Ты их не знаешь…
Вместо бардачка Адель заметила шкалу частот. Радио? Такое маленькое? Она попыталась найти волну одной из местных станций, что без труда удалось, и после пятиминутной сводки новостей зазвучало танго.
— Работа Эда, — поделился Кен.
Повинуясь привычке, Адель задремала и проснулась, только когда Кен остановил машину.
— Ты улыбалась во сне, — он распустил ее волосы. — Когда ты спишь, выглядишь настоящей. Это обескураживает. Иди сюда.
И Адель потянулась к нему, обвила его шею. Как уютно на мужских коленях! Спокойно. Запах мыла из хризантем, собранных на острове Хоккайдо. Крепко прижаться к его груди, ощущать его силу, раствориться… Тепло. Хорошо. Мечта.
— Совершенно… — поняла она.
Мужчина и женщина вместе ради чувства полноценности. Краткого мига совершенства.
Неожиданно из проезжающего мимо автомобиля заулюлюкали, засигналили, и Адель отпрянула, оторвалась от Кена.
— В концлагерь, желтая морда! — кто-то из них бросил стеклянную бутылку, и она разбилась о багажник, позади них. — Нечего белых девок трахать!
Ее преследовали и оскорбительные крики, и взгляд Кена, неприятно пораженного ее реакцией. Адель вернулась на свое кресло и уставилась на дорогу, чувствуя, что все каменеет у нее внутри. Кен закурил, развернул машину и поехал назад.
