Тогда, в ночь перед первой операцией, ее занимали только чипсы и луковый соус — угощение для вечеринки, только вот это был не праздник. Завтра в ногу ей вставят металлическую трубочку. Процедура довольно простая. Конечно, в том, что тебя разрежут, нет ничего хорошего. С другой стороны, Эди сможет ходить как обычно, сразу, в первый же день. Придется попить обезболивающее. Ничего, выдержит. «Я сильная, я из русского теста», — повторяла Эди себе, хотя ее отец умер, не дожив до шестидесяти. А вот если бы не курил и не пил… Если бы она не ела…
Эди встала и отправилась в путешествие, наступая на те же доски, по которым ходила тридцать пять лет, — единственные, которые не скрипели под ней и не будили мужа. На ковролине образовалась вытертая дорожка. Зачем менять? Они мало времени проводили в спальне — щелкнешь выключателем, скажешь «спокойной ночи», и все. Синий ковролин был весь в катышках и каких-то пятнах. Обои с узором ромбиками отклеились по краям. Шторы не раздвигали годами, и комната давно не видела дневного света.
Эди с закрытыми глазами могла пройти от кровати до двери, по коридору, мимо спален Бенни и Робин, где на стенах висели школьные фотографии с выпускного, мимо ванной детей, где купалась теперь сама, выбрав укрытие для своего обнаженного тела. Вниз по лестнице. Ступени скрипели все, но какая разница — отсюда Ричард ничего не слышал. Через гостиную, где ковролин был посвежее, хоть и неновый, с облачно-серым ворсом. Его купили, когда родились внуки, чтобы те могли поиграть на мягком полу. Каждую ночь, направляясь на кухню, Эди с удовольствием ступала по нему, а дальше начинался потертый линолеум в коричневую и желтую клетку с оранжевыми ромашками. Сейчас они были еле видны. Тридцать пять лет назад эти квадратики радовали ее по утрам, а теперь, как и все прочее, превратились в обыкновенную поверхность, по которой нужно пройти, прежде чем она достигнет желанной цели.
Эди толкнула дверь на кухню и едва не вскрикнула: за столом с книгой и чашкой кофе сидел Бенни, рядом на тарелке лежало печенье в шоколадной крошке. Лицо у сына было усталое, измученное.
— Что случилось, мама? Ты пить захотела?
— Да… я попить.
Растерянная Эди взяла из шкафа стакан, сунула его в углубление в двери холодильника и надавила краем на рычажок. Посыпались кубики льда. Она прислонилась к холодильнику.
— Мне в спальню идти?
— Этот дом — твой. Делай что хочешь. — Бенни закрыл книгу и смущенно кивнул на обложку. — Гарри Поттер. Детям нравится, и я решил посмотреть, о чем тут.
