очки.
Когда он успел? Как он вообще умудрился разобрать в
линзах хотя бы одну строчку?
В ужасе сорвав очки, будто кошмарную маску он
отшвырнул их в сторону.
- Да я смотрю, навязчивая идея окончательно доконала твое
воспаленное сознание, - наблюдавший за приятелем Оливер
грустно улыбнулся и добавил: – Не знал, что дела обстоят
так серьезно...
- Помоги мне,- печально попросил Рик и, вытянув
перебинтованную руку, честно признался: - Кажется, я
схожу с ума.
Выслушав сбивчивый рассказ, Оливер потрепал приятеля
по плечу.
- Не вижу в твоей истории ничего необычного. Все вполне
объяснимо.
- И как ты объяснишь это? – Рик выставил вперед руку с
въевшейся под кожу меткой.
- Да тебя откровенно пытаются запугать. Вроде как выбить
из колеи.
- Тогда может быть стоит отдать отцовскую книгу мистеру
Сквидли, и дело с концом?!
- Не спеши. Книга – наш козырь,- авторитетно заявил друг.
- Козырь? О чем ты?! Я себе места не нахожу, а ты
предлагаешь мне торговаться с этим дымящим исчадием
ада?! – Рик взорвался от негодования.
- Не преувеличивай. Твой злой гений, который напугал всю
вашу семью, как эпидемия виктианского мора, всего-
навсего капер, старый приятель твоего отца. Запомни это!
- Способный навести порчу при помощи грязной ветоши?!
- Ты сам это выдумал или от хромой матросни наслушался?
Постой! Ну-ка погоди….А это идея! – задумчиво помяв
подбородок, Оливер схватил друга за руку и потащил на
улицу.
* * *
Выстрел пушки возвестил о послеобеденном поднятии
флагштока в форте Ранден-бау. Стражники в красно-белых
куртках, белоснежных париках, треуголках и в начищенных
до блеска ботинках с широкими пряжками, чеканя шаг,
насыщали серость Прентвиля своим идеальным
обмундированием. Случайные стычки с пьяными каперами,
которые всячески скрывали свое прошлое, уже давно
потеряли статус постоянства, и за последние годы
окончательно сошли на нет. Теперь горожане относились к
власти с почтением, зная, что стражи уберегут их от любой,
даже самой страшной опасности.
«Трииии… аз, тррииии… аз», - залихватски проглатывая
второе слово, вышагивал впереди сержант, браватски
откинув голову назад и гордо выставив вперед широкий с
ямочкой подбородок. И хотя его левая нога после тяжелого
ранения слегка прихрамывала, он старался не ударить в
грязь лицом и стойко терпел ноющую боль. Двое его
