Анна низко склонила голову в знак благодарности первой жене губернатора. Она бы с радостью еще ниже поклонилась этой сучке с перекошенным от недовольства лицом, если бы это принесло пользу. Но она знала, что тем самым уронит свое достоинство в глазах этой женщины. Лучше делать вид, что ее статус намного выше статуса первой жены губернатора, и пусть эта ведьма лебезит перед ней.
Во всяком случае именно таков был план Анны. Она находилась в роскошных покоях первой жены, а все остальные жены, начиная со второй и заканчивая пятой, слонялись где-то неподалеку. Самой старшей из них было далеко за пятьдесят, а самой младшей, пятой жене, едва исполнилось шестнадцать. Все они разоделись в свои самые красивые платья и сидели, делая вид, что вышивают одежду для детей губернатора. На самом же деле они смотрели на нее во все глаза, запоминая каждое ее слово и каждое движение, чтобы потом все это подробно обсудить между собой.
Анна старалась есть как можно аккуратнее, изображая из себя избалованную аристократку в платье с чужого плеча. Это было великолепное платье из тончайшего черного, как антрацит, шелка. Скорее всего, оно принадлежало миниатюрной четвертой жене. Волосы Анны вымыли, расчесали и туго намотали на бамбуковую доску. Такую прическу носили маньчжурские правители. К левой стороне этой доски прикололи изящную бабочку — подарок второй жены.
Пока Анна ела сладкий рис со свининой и горячий овощной суп, женщины ходили вокруг нежданной гостьи, не сводя с нее своих черных раскосых глаз. Они внимательно рассматривали незнакомку, ловя каждый ее вздох, как если бы она была какой-то невиданной диковиной. Признаться, так оно и было. Подумать только — белая вторая жена высокопоставленного китайского чиновника! Вы когда-нибудь слышали подобное? Они не отходили от нее ни на шаг, наблюдая, как она одевается, шептались за ее спиной, когда она отворачивалась, а сейчас смотрели, как она ест.
Анна воспринимала все это с аристократической невозмутимостью, делая вид, что привыкла всегда быть в центре всеобщего внимания. Одновременно она украдкой следила за этими женщинами, ибо ее занимал очень важный вопрос: у кого из них есть опиум.
А он у них точно есть. Анна в этом даже не сомневалась. Самая младшая, пятая жена, похоже, была наркоманкой. Об этом свидетельствовало все: ее впалые щеки, сухие губы и невероятная худоба. А еще — и это было самое ужасное — Анна разглядела на ее руках и лице следы мужских кулаков. Одному Богу известно, что вытворял с ней ее ублюдок муж. Слегка остекленевшие глаза молодой женщины тоже выдавали в ней наркоманку. Она, скорее всего, принимала много опиума для того, чтобы заглушить боль и выполнять обязанности служанки и няни при первой жене.
