Я ходил по выделенным мне покоям и ликовал. Хотя этому жилью было далеко до моего родного дома, но еще дальше было до крошечной башни, которую я снимал в столице, и за которую был обязан не только платить деньги, но и следить, чтобы во всем доме не заводились крысы, мыши и мелкая нечисть.
Жаль только, что вместе с радостью росла в душе присущая всем магам подозрительность, и все громче подавал голос здравый смысл. Не настолько я самонадеян и самоуверен, чтобы считать себя лучше остальных, обитающих в столице магов. И хотя у нас считается правилом дурного тона хвастать своими успехами или жаловаться на неудачи, я изредка встречался с ними в лавках травника и ювелира, слышал рассуждения слуг и торговцев на рынках и в лавках, видел обтрепанные мантии и голодный блеск в глазах. Оттого и понимал, что от такого жилья не отказались бы многие из них.
В этот момент мне пришло вдруг в голову, что кроме жилья и жалованья, заключившему контракт маглору полагаются еще и обязанности, и, холодея от предчувствий, принялся обыскивать карманы в поисках пакета.
— Господин Иридос! — завопил на лестнице Ганик. — Вы где?
— Здесь, — отозвался я, глядя на печати из черного воска и серебряные шнуры, — неси вещи сюда.
— А тут дверь не открывается.
— А ты неси в ту, что открыта, — свирепея, предложил я, — моя спальня здесь.
— А там что? — появился в дверях парнишка, нагруженный моим скарбом.
— Туда тебе входить нельзя, — строго отрезал я, и тут же понял, что теперь он только и будет мечтать, как проникнуть в лабораторию, — там я случайно разбил склянку с ядом. На кого он попадет, тот станет крысой.
В его глазах отразилась напряженная работа мысли. Паршивец явно прикидывал, кому на свете живется легче — ему или крысам? И боюсь, вывод он все-таки сделал неверный.
— Иди за остальным, потом разберем, — выставив его из комнаты, я создал светлячка и распечатал конверт.
Первый раз бегло пробежал глазами текст контракта, торопясь выхватить самую суть, затем, не поверив самому себе, перечел более внимательно. Пару минут посидел, приходя в себя, и начал читать снова, пытаясь найти хоть малейшую лазейку, дававшую мне возможность немедленно отказаться от этой должности.
Тщетно. Так и не нашел.
В контракте четко было сказано, что едва я возьму аванс и сяду в возок, чтобы отправиться к месту своей новой службы, договор считается заключенным, а я — приступившим к обязанностям. И неустойка, каковую я должен уплатить, если все же передумаю, намного превышала сумму моего жалованья за три года. Впрочем, думать об уплате даже не приходилось, я и месячной суммы не смог бы наскрести.
