— Мясо, — гордо объявил ей Ганик, — я тебе говорил, что маглор этого мяса запросто набьет! Раз! И жареное.
— Ну а как теперь ощипать и выпотрошить? — глядя на индюков озадаченно вздохнула Мэлин и искоса посмотрела на меня.
— Я сам все сделаю, — в ответ вздохнул я, придется нарушить первое правило практиканта, никогда не пользоваться на землях людей кухонными заклинаниями.
Правда там есть оговорка… про крайний случай, однако, сколько я помню, наблюдающие еще никому ее не засчитали. Но нам нужно спешить, враги наверняка уже раскусили наш трюк, и рыщут по тропам в поисках трех путников.
— Несите пока наши вещи, и пригоните коней поближе, — скомандовал я подопечным, — Как поедим, сразу отправимся дальше.
Срезая на роль тарелок успевшие вымахать листья дикого ревеня появляющимся по мысленному приказу когтем, я зло ухмылялся. Коготок- то неплохой, но вместо целой кучи одежды и всего, что лежало в карманах вряд ли равноценный обмен.
Пара знакомых фраз, до боли напоминающих о доме, щелчок пальцами, и на листьях уже разложены кучки душистого мяса, и всем что нужно, они тоже приправлены. И солью и перчиком, и травами.
— Ох, ты, — Ганик упал на колени перед ближайшим листом, — можно есть?
— Ешь, — кивнул я, садясь рядом с другим листом, и хватая аппетитно пахнущий окорочок, умм- м… вкуснота.
— Мэл, ты чего? — Ганик первым заметил, что бастарда положила себе в походную мисочку каши и села в стороне.
— Ничего, — огрызнулась она, — девушкам много мяса нельзя, они от него толстеют.
Святая пентаграмма! И запомнила же! А сообразить, почему я так говорил, не дано? Присмотревшись к неприступному лицу девчонки, я вдруг остро пожалел, что моя обожаемая шапочка с подшитой в подкладку защитой исчезла так же, как и остальная одежда. И я не имею никакого представления, как теперь проверять чужие эмоции.
Нестерпимое сожаление по потерянной способности вызвало в памяти привычный жест, и мне показалось, что в голове словно что- то сдвинулось.
И вдруг я услышал эмоции Мэлин так же отчетливо, как бывало обычно, когда я снимал шапочку. И в этих эмоциях было намешано столько всего! Усталости, облегчения, радости, обиды, тревоги… бедная девочка, как она еще держится?!
— Это неправда, — пришлось признаться мне, — я тогда нарочно так сказал. Иначе тебя нельзя было заставить поесть как следует. Ты выглядела очень бледной и замученной, а поступала наперекор всем замечаниям.
Ее эмоции пронизало недоверие, и бастарда уставилась на меня очень подозрительно. Но потом что- то рассмотрела, вспыхнула неожиданным счастьем и, решительно отставив мисочку, потянулась к мясу.
