— Может, мне поговорить с ним? — с наигранным равнодушием обронила Мэлин.
— Не нужно, — мне не хотелось, чтоб она становилась между нами посредником, — если он умный, и так поймет, что к чему. А с дураками разговаривать нечего.
— А он не имеет право сам выбирать? — Внезапно разозлилась и она.
— Нет. Он несовершеннолетний, и не понимает степень опасности, с какой мы столкнулись. И не соображает, что погибнет первым, если на нас снова нападут. А я не хочу, чтоб он погиб… хотя он и испортил мне не один штоф крови.
Я резко смолк и вцепился зубами в рыбу, а ведьмочка вдруг глянула на меня с неподдельным участием и, вынув из кармана маленькое зеркальце, поднесла к моему носу.
— Иллюзия слетела.
— Это не иллюзия, — рыкнул я, спешно отправляя рисунок чешуек под кожу, — это моя кожа. Я научился ее вытаскивать поверх защитного слоя.
— А разве это не кокон? — в ее голосе слышалось плохо скрытое сомнение.
— Нет. Кокон не получился… щиты сработали. Создалась защитная шкура.
— И её нельзя… убрать?
— Зачем? Мне не мешает, — пожал я плечами, и оглянулся на пещерку, — иди, устраивай себе постель, пока светло. Мы ляжем на улице.
— Когда ты не проснулся, — вдруг задумчиво сказала Мэлин, — и мы увидели… эту шкуру, ужасно боялись спать рядом в избушке.
— И где вы спали? — запоздало насторожился я.
— Возле костра. А дверь закрывали снаружи, и Ганик каждый вечер строил возле нее каменную пирамиду.
— А не могли додуматься, что я эти камни при желании вмиг разметаю?
— Мы додумались, — невесело усмехнулась она, — потому тебя и привязали. А камни… ну если ты начнешь ломать дверь, и они покатятся, я успею вскочить и полить троесонным зельем.
— Спасибо что рассказала, — язвительно поблагодарил я, — не думал, что ты умеешь такое варить.
— Умею. Ты правильно угадал, моя бабушка ведьма. А вот мать была бездарная, у нас способности через одного.
Я только усмехнулся, в корне неверная теория, но спорить или доказывать ничего не стал. Мне было интересно услышать про то, как и где жила бастарда до крепости.
— Она как услышала, что королева собирает всех бастардов, сразу увезла меня из поместья, где работала белошвейкой, в дальний хутор, к бабушкиным знакомым. Сама бабушка тогда жила в приграничном селе, была в крепости травницей. На хуторе мы прожили несколько лет, а когда мне было одиннадцать, мать умерла, ее на сенокосе укусила черная гадюка. Травница немного не успела… а я сама еще ничего не умела. Вот тогда меня бабушка и забрала, нарочно поссорилась с комендантом и ушла из крепости. Мы поселились в заброшенной сторожке лесника, и бабушка начала меня учить… она очень торопилась, знакомые передавали, что королевские сыскари рыщут, как волки.
