Однако даже в этих, столь неблагоприятных, обстоятельствах потомки древних бриттов не перестали обороняться и не посрамили своей славы храбрейших из всех живущих на земле. Их яростные крики, бросавшие вызов врагу, были слышны даже среди стонов раненых, торжествующих возгласов нападавших и всего шума ночного боя. Лишь с рассветом войско Гуенуина было полностью разбито и над равниной раздался ликующий «громоподобный глас победы».
Осажденные, если их еще можно было так называть, глядя со своих башен на окружающую местность, повсюду видели сцены беспорядочного бегства и беспощадного преследования. То, что валлийцам дали без препятствий стать лагерем на ближнем берегу реки, сделало теперь их поражение особенно ужасным. У единственной переправы на противоположный берег беглецы сгрудились так тесно, что мечи неприятеля настигали их там и рубили; многие из убегавших бросались в реку, но все они, кроме нескольких особенно сильных и искусных пловцов, разбились о скалы или не справились с течением; несколько счастливцев спаслись, случайно обнаружив в реке брод; иные поодиночке или небольшими группами в отчаянии бежали к замку, точно эта крепость, отбившая их атаку, когда они готовились одержать победу, могла теперь стать их убежищем; иные бежали куда глаза глядят, ища лишь спасения от немедленной гибели.
Норманны, разделившись на небольшие отряды, настигали их и рубили без помех. Сборным пунктом победителей был невысокий холм, где еще недавно водрузил свое знамя Гуенуин, а где теперь развевалось знамя Хьюго де Лэси.
Окруженный своими лучшими конными и пешими бойцами, опытный военачальник не позволял им далеко от себя удаляться.
Остальные, как уже сказано, преследовали врагов с торжествующими криками и угрозами мести. Под стенами замка слышались громкие возгласы: «Ура, святой Эдуард! Ура, святой Деннис! Рази! Не щади валлийских волков! Помни Раймонда Беренжера!»
Воины, стоявшие на стенах замка, подхватывали эти победные клики и пускали стрелы в тех беглецов, которые оказывались слишком близко от замка. Они готовы были решиться на вылазку, чтобы более деятельно участвовать в истреблении врагов. Однако теперь, когда стало возможно сообщаться с войском коннетабля Честерского, Уилкин Флэммок счел себя и свой гарнизон в подчинении у этого славного военачальника и не слушал настойчивых призывов отца Альдрованда, который, невзирая на свое духовное звание, сам охотно возглавил бы такую вылазку.
