— Будь лапочкой, товарищ, — шепнул мне на ухо мэр. — Принимай желаемое за действительное, старый мир изменился!
И тут же в толпе приглашенных меня окружили таким вниманием, что мне стало казаться, будто я нахожусь посреди римской арены, как тот гладиатор (Кёрк Дуглас) в «Спартаке» — он шел на прошлой неделе по «Франс 2». Мэр, к которому быстро присоединились неразлучные Баб* и Бижу*, в мини-юбках и лакированных черных ботфортах («Привет, Лю!» — бросили они мне), взял меня под руку и в сопровождении Жан-Поля, Арлетт и пекинеса повел по кругу, представляя гостям, как пони — зрителям в Зимнем цирке: я пожимала всем руки! Среди людей, которых я знала, здесь были месье торговцы готовой одеждой, СДФ и РМИ (он был с той же блондинкой, что и на фотографии на ночном столике — своей женой Беатрис, — сделала вывод я как последовательница Декарта). Там были также ЖДД, СС, зам. госсекретаря по культуре, колумбийский банкир из «Богота Лимитед» в сопровождении трех колумбийцев — сигары во рту, напомаженные, зачесанные назад волосы, черные очки и запахнутые пиджаки. Я заметила также шейхов, эмиров, двух негров в белых бубу, двух очаровательных топ-моделей — американку и русскую, которых звали ЦРУ и КГБ.
— Наша новая ПГД, на которую наш город возлагает большие надежды! — ни к кому не обращаясь конкретно, повторял мэр и тянул меня за собой, словно баржу по Сене.
— Мадам ПГД, мадам ПГД, — эхом подхватывали робкие и навязчивые незнакомые голоса, в которых иногда проскальзывали южные нотки, что напоминало мне приглушенное пение баритоном, а незнакомые лица вытягивались немного вперед в знак почтения к моей особе. Я же небрежно кивала головой, чтобы выразить этим милейшим людям свое удовлетворение.
В это мгновение какой-то оркестр — скрипки, виолы и гобой, — состоящий из странных туземцев, нелепо выряженных в джинсы, кроссовки, майки и парики в стиле Людовика XIV или XV, стал аккомпанировать в ритме рэпа какому-то молодому арабу в американской бейсболке, затянувшему на местном языке с легким деревенским акцентом песню:
У меня все приметы
бандита
антипатичен
жесток
аллергия к полиции
Кажется, эта хваленая группа называлась: Lord Mayor's Nowhere City Band…
Затем мэр представил меня нескольким «шишкам», с которыми, как он объяснил, мне придется иметь дело, когда я сяду в кресло ПГД в его городе.
«Что? Я не останусь в Париже? — с тревогой подумала я. — Меня отправят в ссылку в провинцию, когда я только-только начала вести веселую жизнь здесь? Я буду прозябать также, как монсеньер Терезо (в сутане из черного шелка от Кардена), епископ не-знаю-какого-города и ПГД „Благотворительности без границ“; или как доктор ССФ, ПГД „Спида без границ“; или как доктор ТСФ, ПГД „Переливания крови без границ“; или как ОСФ, ПГД „Органов без границ“; или как МЖМ, крупный кинопродюсер; или как КЛ, важная птица в „Креди Лионне“ („Черт, я могла бы поговорить с ним о своем счете!“); или как ППТТ (этого типа я где-то видела); или как ФАО (сеньор Фредерико Альберто Ордонез, колумбиец, ПГД „Угольных залежей“); или как ОПА из компании „Пешиней“ — все виды упаковок; или как ДБ, ПГД группы „Даю Бетон“ — крупной строительной компании; или как пожилая элегантная дама, похожая на Джоконду и выглядевшая немного потерянной среди всех этих господ». Я не без волнения пожала ей руку, когда мне сказали, что она была любовницей Марселя Дюшана. Все эти важные шишки, среди которых находилось несколько темных личностей, все они с уважением, а может, и с завистью, и уж точно, с восхищением взирали на меня, так как мне предстояло стать их влиятельной партнершей. Среди них выделялся один господин в серо-голубом костюме от Смальто, желтом с зелеными подковами галстуке от Кардена, белой оксфордской рубашке, красноватым лицом, освеженным туалетной водой «Запахи лета» от Лагерфельда. Это был сам СЖЕ — всемогущественный ПГД водного ведомства.
