Я окрашу стены моего дома в синий цвет, как у Кляйна.
Вместо арендной платы ЖДД попросил меня иногда проводить ночь вместе с ним (три раза в неделю: понедельник, вторник и среду, с 22.30 до 10.15 следующего дня), а иногда с несколькими друзьями, как СС и еще один, которого зовут Бронзовый Член. Я также должна время от времени заниматься одним из его кузенов, который находится в депрессии… Это не просто дешево для двухкомнатной квартиры с кухней и оборудованной ванной комнатой, а вообще бесплатно. Тем более, что все это стекает с моей души и тела, как вода с гуся — вода течет, караван идет (нужно когда-нибудь нарисовать эту фразу).
Позднее, когда я стану богатой и знаменитой, владетельницей пятнадцати комнат в замке в Солони, где буду жить одна с моими шиншиллами Гиком и Нунком, то не без некоторой горечи вспомню эти первые блошиные прыжки на пути моего неотвратимого социального взлета, которые перенесут меня из одной комнаты в Гарж-ле-Гонессе (шесть квадратных метров: моя комната у мамаши, авеню Жана Жореса) в эту двухкомнатную квартиру, площадью сорок квадратных метров, и улыбнусь «удовлетворенной», «невозмутимой» улыбкой Будды, находящегося в нирване, или, что то же самое, улыбкой человека, достигшего спинозовского блаженства путем полного приведения в соответствие существования и сущности.
«Ладно, две комнаты — это пока не невесть что! Но это всего лишь начало. Сражение продолжается!» — заявила я своим подружкам Баб и Бижу, которые с зачарованными глазами, раскрыв рты и уши, внимали каждому моему слову, то и дело подливая себе красное сиди-брагим и ковыряясь в кускусе. Бижу взяла себе кускус с шашлыком и колбасками, Баб — кускус с барашком, а я — королевский кускус: шашлык, колбаски, баранина и фрикадельки.
Это был праздник.
— А ты не боишься подхватить СПИД? — спросила трусишка Бижу, расправившись с наперченной колбаской.
— Бог умер! — торжественно заявила Лю. — Так сказал Ницше.
— Чего? — переспросила Баб.
— Человек умер! — продолжала заливать я. — Так сказал Фуко.
— А?
— Искусство умерло! Так сказал Болтанский.
— А?
— Тогда почему должна жить я?
— Ты думаешь?
— Ты неисправимая гуманистка, — сказала Лю. — От гуманизма за версту несет надеждой! Отныне надежда — это понятие, лишенное смысла… Будущее позади! Красота больше не существует!
Мы закончили обед медовыми лепешками и чаем. Расставаясь, я пообещала Баб и Бижу, что представлю их ЖДД и его друзьям. Впрочем, я опасаюсь этих девиц: они могут увести у меня ЖДД!
