Трагическая разлука матери и дочери была реальностью того"страшного суда", который происходит уже в этой жизни и отделяет друг от друга даже близких людей (каждый из которых наделен свободой). Но, как мы видим по жизни матери Марии, даже"правые"на этом суде оказываются в ответе за тех, кто выбрал другую сторону. Можно только догадываться, что испытала мать Мария, когда получила от Гаяны письмо из СССР, в котором та писала, что за ударный труд ей собираются подарить собрание сочинений тов. Сталина[161].
Назвав когда‑то, в период своего увлечения образом матери–земли, дочь именем Гаяна"земная", Кузьмина–Караваева, вероятно, и не подозревала, как скажется это имя на судьбе дочери. Гаяна вернулась на свою и своей матери земную родину ("землю"), здесь ей и было суждено умереть в 1936 г.
Смерть второй дочери, как и смерть первой, вызвала у матери Марии глубокие переживания. Вероятно, после нее она написала статью"Рождение в смерти", где изложила свою теодицею. Тема смерти нашла свое выражение и в новых стихах матери Марии. Вместе с частью старых эти стихи были опубликованы в сборнике"Стихи"(Берлин, 1937). Это была первая в истории Церкви и русской культуры книга стихов, выпущенная православной монахиней. Помимо любви–сострадания к людям и творению, всего того, что мать Мария назвала"всеобъемлющим материнством"[162], в новых стихах (более подробный анализ которых см. в главе III. 3) мы находим новую духовную установку – на активное сопротивление злу, которое передается в образах битвы Давида с Голиафом. Смысл этих стихов, как и того, о каком сражении идет речь, проясняется в контексте статей матери Марии, в частности,"Второй Евангельской заповеди"(1939). Христианин выступает на стороне Бога в битве за сердца человеческие. Мало увидеть в ближнем образ Божий. Увидев его в своем брате, человек увидит и"как этот образ Божий затуманен, искажен, исковеркан злой силой. Он увидит сердце человеческое, где диавол ведет непрестанную борьбу с Богом, и он захочет во имя образа Божьего… начать борьбу с диаволом… Он это сможет, если у него не будет ни одного самого утонченного, самого корыстного желания, если он, подобно Давиду, сложит с себя доспехи и только с именем Божиим кинется в бой с Голиафом"[163].
Теперь становится понятно, о чем идет речь в стихах:
Сильный Израилев, вижу врага я
И твоей воли спокойно ищу.
Вот выхожу без доспехов, нагая,
Сжавши меж пальцев тугую пращу. (132–133)
