(под воздействием отчаянных обстоятельств в виду крушения религиозных идеалов революции) появилась снова, а вместе с ней и идея взятия на себя грехов, заявленная в"Юрали", и"Мельмоте–Скитальце".
В"Мельмоте"девушка Иммали решает отдать свою душу за душу Мельмота–Скитальца. Теперь, в годы Гражданской войны, у Кузьминой–Караваевой, судя по"Равнине русской", появилась идея, что можно спасти другого"скитальца" – русский народ, который тоже за земные блага (землю) погубил свою душу в русской революции. Полагание души за народ вылилось при этом в конкретную форму – взятия на себя греха убийства человека, воплощающего дух большевизма. Это было сознательным"погублением"своей души (в религиозном смысле) ради того, чтобы разбудить народ, забывший Бога из‑за"воли к земле". Речь, видимо, шла о том, чтобы самопожертвованием пробудить в людях духовное начало, которое одно могло бы победить большевиков. Но террористический акт так и не удался – Александра схватили, а Катя едва спаслась.
В"Равнине русской"немало страниц посвящено осмыслению белого движения (один из братьев Кати – белый офицер). Сама"белая идея"характеризуется, в частности, через впечатление от речи Главнокомандующего (Деникина):"Пафос его речи отдавал чем‑то библейским…. Чувствовалось умение любить и ненавидеть… Близких своей идее и себе (он), – любит, противников – ненавидит, готов анафематствовать… Вот он обвиняет, но не слишком ли в его словах много виноватых? Вот он требует жертв. Но не будут ли сейчас эти жертвы уже напрасны? Он, пожалуй, в своих словах прав до конца, потому что сам еще верит… Да, в его словах есть Россия… Но она представлена здесь (на казачьем круге, где он выступал – Г. Б.) путей своих незнающая, кровью замученная… Камнями ветхозаветного пророка летят слова Главнокомандующего… Старуха, безумная старуха (Россия – Г. Б.), как бессильны дети твои… Как бессильны они помочь тебе"(482). Как мы видим, описание Главнокомандующего дано с сочувствием и в то же время с ощущением безнадежности белого дела, недостаточности для его победы библейского (ветхозаветного) пафоса, этики противопоставления правых и виноватых. Белые правы, но зло (духовное зло), поразившее Россию, военной силой не победить. Здесь требуется христианское, евангельское делание. Но какое именно, Катя Темносердова пока могла только гадать.
Впрочем, есть в"Равнине русской"один персонаж – Вера Ивановна, с которой Катя сходится в Москве. Ее устами автор высказывает еще одно возможное (мистическое) понимание событий русской революции. Вера Ивановна убеждает Катю отказаться от пути террора, а о своем понимании смысла происходящего говорит, что, видимо, так надо, чтобы Россия прошла через мрак и ужас. Она оспаривает идею Ф. Достоевского о народе–богоносце, но ставит на ее место другую, не менее спорную:"Народ богоносец, – это чепуха. Народ – Богочеловек… но чтобы в человеческом до дна… Вот мы все в кровавом подвале чрезвычайки, вот мы все не верим уже в преображение, – так надо. А потом будет, будет… Слышите трубы славы… О, Господи!"(490)
