В этом стихотворении много верных предсказаний о русской революции – о голоде и разрухе, к которым она приведет, о слепом характере народного гнева. Тем не менее, характерно понимание революции как исполнения Божьей воли и суда, а смирения народа как слепого орудия Божьего гнева. Показательно и именование народа"богоизбранный", как Ветхозаветный Израиль, – еще не искупленный и не святой народ, орудие в руках Божиих. Таким у Е. Скобцовой было понимание и оправдание народного восстания в период"Руфи".
В"Равнине русской", написанной в эмиграции, Е. Скобцова связывает революцию в первую очередь с"волей к земле"(415). Воля к земле, желание ее, сравнивается, в свою очередь, с мессианским, поистине религиозным чаянием – пришествия Спасителя:"Как в дни светлой заутрени стоит народ, ожидая чуда (sic! – Г. Б.), так в те незабвенные дни весь народ замер перед воочию совершаемым чудом и верил, что все сроки исполнились, что чаяния долгих столетий (о земле, воле, счастье – Г. Б.) воплотятся сегодня. Так было"(415).
Мы вновь встречаем здесь слово"чудо". Ясно, что параллелизм между мечтой о земле, о том, чтобы земля принадлежала народу, и чаянием грядущего Судии–Мессии, может привести к подмене одного другим. Как показывает, анализируя причины гибели крестьянской общины, социолог С. Лурье, многие крестьяне, получив от большевиков, осуществивших аграрную программу эсеров, землю, прониклись доверием к государственной власти, несмотря на атеизм последней, – главное было получить землю. Когда же власть (еще до коллективизации) стала насаждать свою идеологию на селе, эта идеология прививалась вместо былой веры. Так была подорвана крестьянская община как община верующих, после чего можно было проводить коллективизацию – снова отнимать землю[55].
Желание получить землю (воля к земле) было в народе поистине неодолимым и в определенной момент перекрыло христианскую веру. Этот вывод ученого подтверждается свидетельством Е. Скобцовой. Чаяния самой Кузьминой–Караваевой были, конечно, далеки от чисто материальных, она грезила о новом состоянии народа и всего человечества, чаяла"нового неба"и"новой земли". Нет сомнений, однако, что ее вступление в партию эсеров предполагало, что в ее чаяние составной частью входила"социализация"(передача земли в общинное землевладение)[56]. Народ должен был получить землю и строить на ней новую жизнь, пронизанную истинно христианскими началами. Участие в революции на стороне эсеров не шло вразрез с предыдущими христианскими взглядами Кузьминой–Караваевой, оно было для нее насквозь религиозным. Следует, однако, признать, наличие в этих воззрениях одновременно двух порядков –
