Как
твои дела?
Надеюсь, все
хорошо. У
меня все
благополучно,
если не
считать
дрянной погоды,
которая
действует
мне на нервы.
Но над ней я, к
сожалению,
пока не
властен.
Как
поживает
Мартин? Я
слышал, он
сейчас доцент
в
Массачусетском
институте
теоретической
магии.
Нравится ли
ему в
Америке?
Свой
ответ
отправь с
этой же
совой.
Л. В.
В
первое
мгновение
она не
почувствовала
ничего,
кроме
ярости. Как
он смеет? Как
у него хватает
наглости?..
Даже руки
задрожали.
Она уже
готова была
схватить
перо, чтобы
написать
резкий
ответ, но все
же
остановилась.
Он упомянул
Мартина...
Откуда он
знает, что Мартин
в Сэйлеме?!
Это слежка?
Намек, что за
ее семьей
наблюдают и
что Мартин —
удобная
мишень в
случае чего?
Что ж,
зато теперь
уже не
чувствовалось,
как дует от
окна, — ее
бросило в
жар. Она
принялась
расхаживать
по комнате,
думая, что
теперь
делать, что может
означать
это
бесцеремонное
послание,
что за ним
кроется...
Сова с
подоконника
следила за
ней,
поворачивала
голову из
стороны в
сторону,
топталась,
топорщила
перья.
Остановившись,
Минерва
наколдовала
клетку и,
ловко
ухватив
сову,
засунула ее
туда. Потом
накинула
домашнюю
мантию,
надела туфли
и вышла из
спальни.
В
коридорах
школы было
настолько
холодно, что
после
теплой
комнаты ее
начала бить
дрожь. Она
почти бежала,
обхватив
себя руками
за плечи,
чтобы согреться,
а рядом в
темных
окнах
мелькало ее
размытое
отражение.
На повороте
к директорскому
кабинету
окон уже не
было — глухая
стена, — так
что
отражение
осталось
где-то позади,
а ее саму
встретила
равнодушным
пустым
взглядом
каменная
горгулья.
— Ванильное
мороженое!
С
режущим уши
скрипом
серая
громада
отъехала в
сторону,
открывая
спиральную
лестницу.
Толстая
дубовая
дверь
кабинета
была приоткрыта
— будто ждали...
Минерва
постучала и,
услышав
ответ, вошла.
Альбус,
должно быть,
уже
собирался
ложиться. Он
сидел за
столом в
теплом
малиновом
халате, из-под
которого
виднелась
белоснежная
ночная
рубашка.
Тщательно
расчесанная
борода лежала
на груди
серебристым
облаком. При
виде
Минервы
директор
поднялся и
придвинул к
столу
кресло.
Потом
вернулся к
шахматной
доске,
задумчиво
оглаживая
бороду.
