Ах, как он был прав! Хотя ему самому не довелось убедиться в этой правоте, потому что он исчез до того, как Чарльз Уоллес заговорил. Это произошло разом и без всякого детского сюсюканья. Малыш выдавал законченные связные предложения, и папа наверняка бы им гордился!
— Посмотри за молоком, а то убежит, — напомнил Чарльз Уоллес, выговаривая звуки так четко, что трудно было поверить, будто ему пять лет. — Потом сама же будешь беситься, если пенка пригорит.
— Но тут молока больше, чем на две большие кружки! — удивилась Мэг, заглянув в кастрюльку.
— Я подумал, что мама тоже захочет, — безмятежно кивнул Чарльз Уоллес.
— Чего я захочу? — послышалось из коридора, и вот уже на пороге кухни показалась их мама.
— Какао, — объяснил Чарльз Уоллес. — Сделать тебе бутерброд с паштетом и сыром? Я с удовольствием тебе приготовлю.
— Это звучит заманчиво, — ответила миссис Мурри, — но я могу и сама его приготовить, если тебе трудно.
— Никаких трудностей, — Чарльз Уоллес соскользнул со своего кресла и прошел к холодильнику, ступая мягко, как котенок. — А тебе, Мэг? — предложил малыш. — Хочешь бутерброд?
— Да, пожалуйста, — кивнула Мэг. — Только без паштета. У нас остались помидоры?
Чарльз Уоллес заглянул в отделение для овощей и ответил:
— Один. Мама, можно я отдам его Мэг?
— Разве можно придумать лучший способ его использовать? — улыбнулась миссис Мурри. — Только, пожалуйста, потише, Чарльз Уоллес, а то близнецов разбудишь!
— Вот, эксклюзивный вариант, — сказал Чарльз Уоллес. — Это мое новое слово на этот день. Неплохо, да?
— Невероятно, — откликнулась миссис Мурри. — Мэг, поди-ка сюда, дай мне взглянуть на твой синяк.
Мэг встала перед мамой на колени. Свет и тепло на кухне успокоили ее настолько, что почти забылись страхи на чердаке. От кастрюльки шел ароматный дух какао, в горшках на подоконниках пышно цвела герань, и посередине стола стояла ваза с букетом изящных желтых хризантем. Красные занавески с сине-зелеными геометрическими узорами были плотно задернуты, создавая атмосферу безопасности и уюта. Огонь в камине мурлыкал, как большой сонный зверь, лампы горели ровно и ярко. И хотя где-то снаружи, за стенами дома, ветер ярился по-прежнему, его жестокая сила, так напугавшая Мэг, когда она была одна наверху, уже не казалась такой страшной благодаря знакомому уюту кухни. Фортинбрас, перебравшийся под кресло к миссис Мурри, довольно вздохнул.
Миссис Мурри осторожно прикоснулась к синяку на лице Мэг. Девочка смотрела на нее снизу вверх, охваченная смесью немого обожания и смущения. Это было совсем не просто — иметь такую удивительную маму, которая была не только талантливым ученым, но и настоящей красавицей. Пламенно-рыжие волосы миссис Мурри, белая гладкая кожа и фиалковые глаза в обрамлении длинных ресниц казались еще более прекрасными в сравнении с невыносимой, бездарной бесцветностью Мэг. Волосы у Мэг не торчали дыбом только в том случае, если их туго-натуго заплетали в две косички. Когда она пошла в средние классы, их постригли, и теперь короткие пряди ни за что не желали укладываться в прическу, отнюдь не добавляя Мэг привлекательности.
