— Я сказал:
оставь — его — в
покое.
Булстроуд
дернулся
было к нему,
но тут приятель
схватил его
за плечо и
что-то
зашептал на
ухо.
Булстроуд
скривился,
потом зло и
громко
сказал:
— Да
больно он мне
нужен, была
охота о
всякое
дерьмо руки
марать, — и,
развернувшись,
направился к
освободившемуся
умывальнику.
Том
поглядел на
своего
спасителя и
спокойно
сказал:
— Спасибо.
Тот
только
отмахнулся и
ушел.
Сцена
была
странная, что
и говорить, и
потом я
спросил Альфарда,
который знал,
казалось, все
обо всех.
— Так это
же Долохов, —
ответил
Альфард
таким тоном,
будто это
были
общеизвестные
и само собой
разумеющиеся
вещи. —
Однокурсник
Вэл. Он псих.
— В каком
смысле?
— В прямом.
Как
гласила
легенда
(обросшая за
годы
многочисленными
подробностями),
еще в сентябре
своего
первого
курса
Антонин
Долохов
умудрился
сцепиться в
библиотеке
то ли с второ-,
то ли с
третьекурсником
с Гриффиндора.
Кто-то там на
кого-то не
так
посмотрел или
не то сказал.
Гриффиндорец
наслал на Долохова
Furunculus, а тот,
поскольку
еще не знал
толком ни
одного
подходящего
проклятия,
оглянулся по
сторонам,
схватил
тяжеленный
библиотечный
стул и,
недолго
думая,
обрушил его
на голову
противника.
Скандал
был страшный.
Гриффиндорец
попал в
больничное
крыло с
сотрясением
мозга,
Долохова
чуть было не
исключили из
школы, но в
итоге все
обошлось
поркой и
карцером.
Зато за
Долоховым
закрепилась
устойчивая
репутация
способного
на все психа,
с которым
лучше лишний
раз не
связываться.
Желающие
связаться,
конечно, все
равно
находились —
некоторые
особо кровопролитные
драки также
вошли в
школьные анналы,
— но
большинство
задевать
Долохова не
рисковало.
Как
я узнал
позже,
Долохов был
чистокровным
русским
магом. После
революции
его семья уехала
из России, и
он родился
уже в Англии.
Потом
родители
развелись,
отец ушел,
мать
нанялась
работать
официанткой
в какой-то
ресторан в
магической
части Лондона,
и семья жила
очень бедно.
Иностранец,
да еще и
почти нищий —
для многих
уже это делало
Долохова
недостойным
общения, а если
прибавить
его жесткий и
взрывной
характер, то
становилось
понятно,
почему
друзей у него
было не
особенно
много. Тем не
менее с Томом
они сошлись,
и у них
установились
почти
приятельские
отношения.
Позже Том
как-то
спросил,
почему
Долохов
вступился за
него тогда, в
умывальной.
— Ты
наглый, —
весело
ответил тот, —
а я наглых люблю.
Это
было не
объяснение,
конечно.
Думаю, Антонин
и сам толком
не понимал,
чем его
зацепил Том и
что в нем
было такого
особенного.
Однако
вечерами
Риддл стал
все чаще
сидеть в общей
гостиной с
Долоховым,
Руквудом и
еще кем-нибудь
из
старшекурсников.
Обычно он не
встревал в их
разговоры,
просто молча
слушал или
устраивался
поудобнее в
кресле и читал
какую-нибудь
книгу.
