Мои
родители сов
не присылали.
Маму я не желал
впутывать в
школьные
дела, а отец
уехал в
очередную
деловую поездку
за границу.
Впрочем, и
ему я ничего
сообщать не
хотел. Сам не
знаю, почему.
Колин
тоже не стал
писать домой.
И без того было
ясно, что бы
ему ответили.
Драться с полукровкой,
с человеком,
который
настолько ниже
тебя по
социальному
статусу и
которого
положено
вообще не
замечать!.. Да
еще и вульгарным
магловским
способом —
это волшебнику-то,
имеющему
палочку!
Колину бы еще
самому
досталось за
такой урон
семейной
чести. Нет уж,
спасибо.
Забегая
вперед,
скажу, что
Риддл успел
еще раз
показать
характер уже
через две
недели после
начала учебы.
Дело
было утром, а
по утрам в
факультетской
умывальной
для
мальчиков
всегда стоит
гвалт и не
протолкнуться.
И
неудивительно
— все спят до
последней
возможности,
а потом, вскочив,
словно
ужаленные,
торопятся за
пять минут
умыться,
чтобы успеть
на завтрак.
Поэтому в
восемь утра
там всегда
очереди и
толкотня,
сражения за
свободный
умывальник,
вечно
кто-нибудь
обливает
соседей
водой, а кто-то
ловит на
кафельном
полу
ускакавшее
мыло...
В
то утро Риддл
сцепился с
громадным
пятикурсником
— позже я
узнал, что
его зовут
Майлс
Булстроуд.
Майлс и его
приятель
были до крайности
раздражены
как самой
необходимостью
рано
вставать
после летней
вольницы, так
и
отсутствием
свободного
умывальника,
поэтому
Майлс,
оглядевшись
вокруг, выбрал
самого, как
ему казалось,
уязвимого —
Тома — и
дернул его за
плечо.
Риддл,
с зубной
щеткой во
рту,
удивленно
оглянулся.
— Отойди, —
буркнул
Майлс, — дай
умыться.
Риддл,
как мне
показалось, с
интересом
посмотрел на
него.
— Я еще не
закончил.
— Меня это
меньше всего
волнует. Все,
пошел, — Булстроуд
слегка
подтолкнул
его.
Том
не двинулся с
места.
— Убери
руки.
Майлс
был, судя по
всему, сильно
не в духе и только
и искал
случая на
ком-то
сорвать злость,
потому что
очень
неприятно
засмеялся и
обернулся к
приятелю.
— Нет, ты
посмотри,
Берти, до
чего
распущенные
пошли
малявки! Мы в
их возрасте
старшим ботинки
чистили и
шнурки
завязывали, а
этот, глядите-ка,
мне хамит.
Еще и
полукровка!
Да ты у меня
сейчас
сожрешь это
мыло...
Вдруг
откуда-то
сзади звонко
крикнули:
— Эй!
Оставь его в
покое!
Я
обернулся.
У
крайнего
умывальника
возле стены
стоял незнакомый
мне
темно-русый
пацан лет
тринадцати-четырнадцати
с зубной
щеткой в руке.
— Что ты
сказал? —
переспросил
Майлс.
Пацан
сплюнул в
раковину,
выпрямился и
ответил
четко и
раздельно:
