Через
полчаса за
очередным
поворотом
тропинки
появились
знакомые заросли
акации, а за
ними — Дом.
Дом
был построен
в конце XV века
Ральфом Лестрейнджем,
вернувшимся
с поля битвы
при Босуорте.
В наши дни он,
наверное, мог
показаться
слишком
старомодным.
Сложенный из
серого камня,
приземистый,
с покатой
крышей,
маленькими окнами,
смешными
острыми
фронтонами и
высокими
каминными
трубами,
обросший
плющом и вьющимися
розами, Дом,
должно быть,
выглядел
нелепо —
особенно
потому, что
со временем к
нему
пристраивали
то крыло, то
флигель, от
чего он
окончательно
потерял
форму. Но для меня
это было
лучшее место
в мире. С
Домом было
ужасно много
возни, зимой
там было холодно,
крыша то и
дело давала
течь, а насос
для воды
приходилось
перезаклинать
каждую неделю,
иначе он
начинал так
гудеть и трястись,
что,
казалось,
стены сейчас
рухнут, — но я
даже не
представлял
себе, как
можно жить
где-то еще.
Здесь
было мое
царство, мой
мир,
принадлежавший
мне
полностью и
безраздельно.
Я рано привык
к мысли, что
когда-нибудь
все это будет
моим. Правда,
когда я думал
об этом, то
всегда
торопливо
добавлял про
себя: "Очень
нескоро,
пускай это
будет очень
нескоро", –—
чтобы не
разгневать
судьбу, что
ли, а заодно
избавиться
от легкого привкуса
вины... Но все
равно мысль
была приятная.
У меня не
было братьев
и сестер — мой
старший брат
Рейнолд,
которого я
никогда не
видел, умер в 1918
году от
занесенной
маглами
"испанки",
болезни
настолько
страшной, что
колдомедики
не могли с
ней справиться.
Мама тогда
тоже долго
болела и
только через
восемь лет
смогла
родить меня.
Поздний,
долгожданный,
единственный
ребенок — я
рос если и не
избалованным,
то, по крайней
мере, очень
заласканным.
Наивный,
самовлюбленный,
уверенный,
что в жизни
мне открыты
все
возможности,
понятия не
имеющий о
том, как
устроен мир...
Изредка
я завидую себе
— тогдашнему.
Очень
изредка.
***
Когда
мы подошли
ближе,
утопленная в
стене низкая
и тяжелая
арочная
дверь со
скрипом открылась
— нас уже
встречала
Либби. Том
уставился на
нее во все
глаза. Он
никогда
раньше не
видел эльфов
— в Хогвартсе
они не особенно
показываются
на глаза.
— Почему
она
завернута в
полотенце? У
них не бывает
одежды?
— Эльфы не
носят одежду,
пока их не
выгнали хозяева.
Говори тише,
а то еще
обидится —
при них
нельзя и
заикаться на
такие темы...
Собаки
—
черно-подпалый
спаниель
Майк и
пойнтер
Расти —
встретили
Тома
неласково и настороженно.
Расти даже
слегка
порычал, приподнимая
уголки губ.
Том явно
боялся, и собаки
это
чувствовали.
Я
бесцеремонно
отогнал
собак и повел
его по дому.
Том крутил головой
во все
стороны,
рассматривая
картины на
стенах,
резные
перила
лестницы и
порхающих с
ветки на
ветку птиц на
обоях. Ему
понравилась
гостевая
спальня, в
окно которой лезли
яблоневые
ветки, но
больше всего
его впечатлила
библиотека, в
которой он
потом пропадал
часами.
