Натанаэль себе признавался, что образ отвратительного Коппелиуса побледнел в его воображении и ему часто бывало трудно живо описать его в своих сочинениях, где он выступал в роли злого рока. Тогда ему пришло в голову избрать сюжетом одного из стихотворений свое мрачное предчувствие, будто Коппелиус помешает его счастью. Он представил в стихах себя и Клару: их соединяют узы верной любви, но время от времени точно какая-то черная рука является в их жизни и всякий раз лишает их какой-нибудь из радостей. Наконец, когда они стоят уже перед алтарем, появляется страшный Коппелиус и дотрагивается до прекрасных глаз Клары; кровавые брызги обжигают грудь Натанаэля. Коппелиус хватает его и бросает в пылающий огненный круг, который вертится с быстротою смерча, со страшным ревом, увлекая его за собой. Кажется, будто ураган гневно бичует пенящиеся волны, и они вздымаются подобно черным, белоголовым великанам.
Сквозь этот дикий рев слышит он голос Клары: «Разве не можешь ты на меня взглянуть? Коппелиус обманул тебя, это не мои глаза опалили твою грудь, это горячие капли твоей собственной крови, — мои глаза невредимы, посмотри на меня!» Натанаэль думает: «Это — Клара, она будет со мной вечно». Мысль эта с силой пробивает огненный круг, он перестает вращаться, и в черной бездне замирает рев бури. Натанаэль смотрит в глаза Клары; но из этих глаз приветливо взирает на него сама смерть.
В то время как Натанаэль сочинял эти стихи, он был очень спокоен и весел, он переделывал каждую строчку и, увлекшись мистической стороной, не успокоился до тех пор, пока все не стало гладко и благозвучно. Когда же он наконец завершил свой труд и прочел стихи вслух, его охватили страх и дикий ужас. «Чей это страшный голос?» — воскликнул Натанаэль. Вскоре, однако, ему снова показалось, что это — очень удачное стихотворение и он решил, что оно должно воспламенить холодные чувства Клары, хотя навряд ли смог бы объяснить, зачем воспламенять Клару и к чему, собственно, приведет то, что он будет пугать ее страшными образами, предсказывающими ей ужасную судьбу, которая разрушит ее счастье.
Натанаэль и Клара сидели в маленьком садике возле дома; Клара была очень весела, ибо те три дня, что Натанаэль писал свое новое стихотворение, он не досаждал ей своими снами и предчувствиями. Натанаэль так же весело и живо говорил о радостных вещах, как бывало прежде, так что Клара сказала:
— Ну, теперь ты опять мой, видишь, как мы провели этого злого Коппелиуса?
