Губы Кэла превратились в одну жесткую линию:
— Я так не думаю.
— Прошу меня простить.
— Я так не думаю, потому что собираюсь остаться здесь. Меня Линк не просил выходить за него, ко мне хорошо относятся, и, если понадобится, я смогу не хуже тебя заботиться о Дженни.
— Не шути, Кэл. Ты еще недостаточно взрослый, чтобы поступать по собственному усмотрению.
— Мне почти семнадцать, а это достаточный возраст для того, чтобы не переезжать, если я не хочу.
Эван смотрела на него, пытаясь не замечать новую сердечную рану.
— Значит, ты серьезно? — Просто не верится. Это же Кэл, ее Кэл.
Тот молча изучал пол. Нижняя губа дрожала, и он прикусил ее так, что она побелела.
Никогда еще молчание не казалось Эван столь тягостным. Рана причиняла мучительную, непереносимую, почти физическую боль. Силы вдруг покинули ее, и она прислонилась к стене.
— Хорошо, если таково твое желание, Кэл, не стану тебе мешать. Когда буду сообщать Линку о своем решении, я спрошу, не можешь ли ты остаться.
Надеясь, что сын передумает, она закрыла глаза и ждала… пока не хлопнула дверь. Тогда, бессильно опустив плечи, она зарыдала. Неужели Кэл мог ее бросить? Господи, он смотрел на нее, словно ненавидел.
В два часа Линк позвонил и сказал, что Мод устраивает обед в честь благополучного возвращения Дженни. От одного звука его голоса у Эван дрогнуло сердце. Неужели придется расстаться с ним? Но она должна. Так будет лучше для всех.
А Кэл? Он тоже обязан понять. Его поведение утром было всего лишь проявлением юношеской досады.
— Эван, ты слушаешь?
— Извини, что ты сказал?
— Я спросил, устроит ли вас шесть часов?
Она посмотрела на закрытую дверь спальни Кэла.
— Хорошо, в шесть мы придем. Как Дженни и Копер?
— Обе в порядке, как будто вчера ничего не произошло. Дети и собаки — жизнерадостные создания. Но дети приносят родителям не только радость.
«Вот именно», — усмехнулась она, снова взглянув на закрытую дверь.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего, — быстро ответила Эван.
— Ладно, — он понизил голос. — Жду твоего ответа. Ты уже подумала о нас?
Слова были наготове, однако ей не хватило решимости произнести их вслух.
— У тебя действительно все в порядке? — продолжал допытываться Линк.
— Все прекрасно. Мы поговорим об этом… после обеда.
Возникла напряженная пауза.
— Увидимся в шесть, — наконец согласился он.
Эван подняла глаза и увидела сына, который смотрел на нее с выражением гнева, замешательства и печали.
— Мама, почему ты это делаешь? Не понимаю.
