Та встала, отряхнулась и погладила щенка по шелковистой головке:
— Она великолепна. Дженни ее полюбит.
Словно в ответ на добрые слова девочка лизнула ее в шею длиннющим языком, какого Эван, пожалуй, никогда не видела у собак.
Линк расплатился с хозяином, предупредил, что заберет щенка в субботу, и они пошли к машине.
— Ленч? — спросил он, помогая Эван сесть.
— Чудесно, я умираю от голода.
— Ты любишь устрицы?
— В общем, да.
— Вот и хорошо.
Они сидели на палубе рыбачьего судна, а в порту суетилась шумная толпа. Отложив меню, Линк с укоризной посмотрел на нее:
— Обвалять в сухарях и пожарить! Кощунство! Ты же сказала, что любишь устрицы.
— Люблю. Только вкус, а не вид. Не представляю, как их можно есть сырыми, — поморщилась Эван.
— Дело привычки. Тебе стоит попробовать… для выносливости.
— Считаешь, мне нужна выносливость?
— Уверен, — многозначительно заявил он. — Ночью.
Линк предполагал, что она покраснеет. Так и случилось. Эван устремила взгляд на горизонт, затем повернулась, неожиданно одарив его соблазнительной улыбкой.
— О'кей.
У него даже дух захватило, и Линк спрашивал себя, знает ли она о своей власти над ним.
— Что касается прошлой субботы, — начал он, беря ее за руку, — то я думаю…
— Не думай и не заставляй думать меня. Я с радостью проведу с тобой эту неделю, раз Кэл уехал. На том и остановимся.
— Мне известно, что ты пытаешься сделать, Эван, только ничего не выйдет. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты осталась со мной.
Эван заметно расслабилась, потом кивнула, и он с довольным видом указал ей на блюдо с сырыми устрицами, которое поставил перед ним официант.
— Ты обещала помочь мне расправиться с этим, — напомнил Линк.
Взглянув на раковины с подозрительным влажным содержимым, она снова поморщилась:
— Ты уверен, что стоит?
— Абсолютно. Даже уступлю тебе свою очередь.
— Мне всегда нравилось твое обезоруживающее смирение, — засмеялась Эван.
Он поднес к ее губам раковину и немного наклонил, чтобы показалось содержимое.
— В нашем распоряжении одна неделя, у меня нет времени на смирение, — заявил он, постукивая по раковине. — Открывай.
Зажмурившись, Эван открыла рот. Устрица скользнула в горло, как прилив по гладким камням.
Домой они вернулись уже затемно. Автоматически включился свет, Линк въехал в гараж, и дверь за ним закрылась.
— Спасибо за чудесный день, Линк.
— Даже за устрицы? — спросил тот, обнимая ее.
— Особенно за устрицы, — прошептала Эван.
Ответом был поцелуй, неистовый и одновременно нежный, после которого она протяжно вздохнула:
