— Феликс Матвеевич! Хватит вам держать меня на аппендиксах! Я хочу оперировать по-настоящему!
Долинский вздохнул, кинул косой вожделенный взгляд на свою часть бутерброда и, отбросив всякие приличия, вновь занялся им с откровенным наслаждением.
Лазарев исходил бешенством и задыхался от несправедливости.
— Я оперировать хочу! — заорал он.
— Комплекс переполноценности, — неласково поставил диагноз Долинский. — И у тебя тоже, как у твоего дружка. Чего ты так орешь, голубчик? Постарайся держать себя в руках, хирург! У меня дочка долго это слово писала со второй буквой «е»… Завтра в восемь приходи. У меня плановая операция. Пока присмотримся… Ты — к моей работе, а я — к тебе. Там видно будет…
Так Игорь начал учиться великому делу — работать за операционным столом.
Утром Ситников приехал в город.
— Ты чего такой мрачный? — спросила жена, позевывая и запахивая длинный темный халат.
Дмитрий мрачно покосился на нее.
По его мнению, Вера умудрилась всю жизнь провести по касательной, вскользь, едва-едва касаясь любых жизненных проблем и сложностей. Она обладала поверхностным вниманием, не отличалась любознательностью, глубиной и широтой мышления, не привыкла и не умела задумываться надолго и всерьез, анализировать, обобщать, сравнивать… Вера очень редко смотрела телевизор, не читала газет, не интересовалась новостями…
— Самое важное мне все равно кто-нибудь расскажет, — равнодушно заявляла она.
И была права.
Она даже учиться не захотела и после замужества, родив дочку, сразу бросила свою работу.
А медсестры, часто думал Ситников, почти всегда очень удачно выходят замуж, поскольку у них колоссальный выбор. Больных мужиков они видят каждый день великое множество — от слесарей до физиков-атомщиков. На любой вкус. Выбирай — не хочу! Вот они и выбирают.
Правда, когда Дмитрий познакомился с Верой, она уже почему-то бросила свою клинику, где проработала несколько лет, и перешла — по большому блату — в поликлинику Минобороны.
Знакомство их было неожиданным и знаковым.
Ситников в то время, после окончания военного училища, служил под Москвой. Рано утром его вызвал генерал. Дмитрий вошел и вытянулся в струнку, ладонью под козырек.
Что это с утра от него понадобилось?… Ситников не ждал от жизни, подозрительной и смутной, ничего хорошего и относился к ней с глубоким предубеждением.
— Нужно помочь, — строго сказал генерал. — Пропал человек. По некоторым сведениям, он где-то здесь, рядом, в нашей округе. В твоем распоряжении вертолет. Возьмешь несколько ребят потолковее и порасторопнее. На твое усмотрение. Вот, почитай телефонограмму.
