— Это вам спасибо… — пробормотал совершенно уничтоженный Лазарев.
— Ну и мне тоже. Куда же без меня? — засмеялся старый хирург. — А чего звонишь, голубчик? Дело есть?
— Дело… — выдохнул Игорь. — Феликс Матвеевич, можно мне к вам приехать? Поговорить…
— Да хоть сию минуту! — весело отозвался старик. — Мы теперь с женой вдвоем вечера коротаем. Дочка давно выросла, к мужу ушла. Внуки там. Двое… Да с зятем у нас не заладилось. Ребятишек редко видим, без нас растут. Ты запиши адресок, Васильич…
Через десять минут Лазарев торопливо сел в машину.
Дверь открыл сам Долинский.
— Ну-ка, ну-ка, дай мне на тебя полюбоваться, ученик! Каким ты красавцем стал! Прямо загляденье! Солидный, и седина к лицу.
— Да ну что вы, — засмущался, как ребенок, Игорь. — Старею, лысею… Вот, гляньте. — И он с готовностью наклонил голову. — И Сазонов туда же: и солиднеет, и лысеет.
— Ну, ребята, да чего вы в самом деле?! — возмутился старый хирург. — Лысеть вздумали! Безобразие! Разве так можно?! Молодые еще совсем. Вот посмотри на меня. — Он весело мотнул абсолютно лысой головой. — Нет, вы неправильно живете. Режим не соблюдаете, курите, поди, да и пьете тоже. Уж Борисыч всегда был этому подвержен. Нужно повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов, тогда она станет совсем другой, прямо сиреневой.
Отчитал… Лазарев улыбнулся.
— Входи, голубчик, входи… Наташа, иди сюда! Ты помнишь Игоря?
Вышла хозяйка дома. И начались охи да ахи, возгласы радости и изумления, расспросы и вопросы, разговоры за чаепитием — в общем, все то, что неизбежно после стольких лет разлуки.
Долинский весело жаловался Игорю:
— Вот Наташа обожает надо мной изящно поиздеваться. Именно изящно. Ты сразу поймешь, в чем суть. На Новый год она мне говорит: «Феликс, садись за стол. Я тут тебе приготовила столько вкусного! Вот, например, орешки в шоколаде. А еще жареного поросенка. И купила копченой рыбки». Она у меня прямо настоящая изуверка!
Жена Долинского смеялась.
— А что ты, Васильич, справился с этими тремя страшными буквами — ЦМВ?
Это была аббревиатура цитомегаловирусной инфекции, злейшего врага трансплантологов. Считалось, что ЦМВ — один из основных патогенов, осложняющих трансплантацию органов. У пациентов, которым пересаживали почку, сердце, легкие и трансплантаты печени, ЦМВ вызывала множество синдромов, например лихорадку, лейкопению, гепатит, пневмонию, гастрит, колит… Период максимального риска находился где-то между первым и четвертым месяцем после трансплантации. Прием антиретровирусных препаратов иногда провоцировал острые осложнения. Вдобавок диагностику ЦМВ-инфекции невозможно было убедительно провести только по клиническим проявлениям. Требовалось выделение вируса из клинических образцов. Плюс необходимо проследить рост уровня антител в крови.
